Неизвестный автор - "О разорении Кокшеньги"
...У нас прежде было всё княжество, в каждой губерне был (свой) князь, а царя не было. Наш князь у Архангельского князя выколол глаза. Они (т. е. архангельские) не стерпели и пошли биться к нам на Кокшеньгу; они много у нас кое-каких местов и городишков разорили. Этта (здесь) у Миколы (Никольский погост, городище) был у нас Николаевский город, а пригородок – у Богородской церкви, где ныне Городище. Места эти они все призорили. У нас съезжались сюда купцы из Архангельского (т. е. гор. Архангельск), из Устюга и из Вологды... А теперь было все пусто (т. е. со времени разорения). Они (архангельские) стояли здесь три года...
..Шитва имела пристанище у Кокрякова озера и ручья (почти против Спасского погоста) и они ходили к ночам (во время осады Никольского Городища?) все туда. Над речкой над Кокряковым был на угоре гладкий камень; на нем они хлебовали и в карты играли. Этот камень нынь недавно мужик подкопал и свалил:–думал клад есть. На камне три зарубы. Одна на преображенье (т. е. в направлении Спасо-Преображенской церкви).
Сколько их там было – неизвестно. Главных их начальников убили. Наши мужики собрались с шести волостей и пришли на Кокряковку. Наперед у наших-то шли большезна-ющие (т. е. вещуны, знахари, колдуны); это были паны, они ведь наши и правили нашими; их звали Яган, Пеган, Поляница и Хайдук. Литва-та в это время отдыхала; вот она варит кашу, обедать хотят. Ихний атаман и говорит: «Ну, робята, севодни на каше кровь кипит, – не ладно будет, не к добру это». Все изумились, не знают, что делать. Вот когда тут пришли наши-то со своими атаманами, и стали драться. Первое дело, их атаман расстегивает грудь и говорит: «Стреляйте!» Наш стрелил – и тут же застрелил. Была заряжена-то пуговица серебряная (против серебра-то не заговоришься); пуговица скрозь его пролетела. Он упал. Другого поймали – стали рубить топором. Топор не берет: он заговорился. Наши и говорят: «Не ладно рубите! Возьмите трою в землю, топором ударьте наотмашь, а потом и по шее, тоже наотмашь». Тому голову отрубили. Третий побежал на убег. Он бежал немного, немало, три версты. И кидал серебро горстями, чтоб народ остановился. Достигли (т. е. догнали) его против (под) деревни Костенской. Тут и поймали, и голову отсикли. На том месте была калиньца (груда камней) и до нынь. Остальные приметались в озеро Коряково. И нынь кровавые косы ходят по озеру в непогоду.
Дьякон Боскарев видел кость на берегу озера: приподымется да и сосвищет – значит, хочет похорониться. Я видел тоже такую кость.
