Неизвестный автор - "Иван медвежье ушко"
Жил поп. У попа была попадья очень красива, и ходил медведь и три года на нее зарился. На четвертый ее и увел. Вот жить им, жить, – родился сын, нарекнули имя: Иван, Медвежье ушко. Иван, Медвежье ушко, растет не по дням, и часам, и вырос он большой, и говорит матери: «Что же, мама, у нас тятенька мохнатый, а мы не мохнатые?»–«А то, что, Ваня, мы русские, а он зверь лесовой».– «Пойдем-ко, матушка, на святую Русь!» Она же говорит: «Где же нам уйти на святую Русь? Он нас съест». Насушили сухариков и пошли. Мать идет впереди, а он позади. Он ей все ноги обступал. Медведь бежит следом и рычит: «Съем! Сына вырастила и ушла! Добегу – съем!» Это Иван, Медвежье ушко, шел сзади. Медведь налетел он, Иван, взял медведя за ушко, – тулово вылетело, а кожа в руках у Ивана, Медвежьего ушка, осталась. Вот он и говорит: «Куда, мама, эту кожицу нести?» – «Неси, говорит, дают денежки белые».
Вот очи пришли к попу в сад. Поп и увидел их. Она яблони сгибает, яблоки летят, а он – Иван, Медвежье ушко, деревья сгибает, да с корнем воротит. Она и говорит: «Почто ты яблони ворочаешь?» – «Да я вижу, что ты сгибаешь, и я сгибаю». Поп увидел их, узнал, что жена, поздоровался с ними. Иван, Медвежье ушко, стал жить-поживать у батька, стал ходить на улочку, поигрывать с ребятами. Кого за голову схватит, голову оторвет, ногу охватит–ногу оторвет, руку охватит – руку оторвет. Всех робят изуродовал. И стали ходить к попу жаловаться: «Что же у тебя сын за вольница? Всех робят изуродовал».
Иван, Медвежье ушко, видит, что дело не ладно и говорит: «Папенька с маменькой! Скуйте мне в 30 пудов палицу». Вот он вышел в поле, в широкое раздолье. Кинул палицу,– улетела под небеса. Фатил, переломил ее, пошел домой, плачет: «Папенька да маменька! Вы надо мной насмехаетесь! Скуйте мне еще в 60 пудов палицу». Вышел в поле, в широкое раздолье, фатил, опять переломил. Идет опять, плачет: «Ах, папенька с маменькой! Вы надо Мной насмехаетесь. Дайте мне две трудные денежки, – я сам скую». Вот он и сошел в кузницу. Кузнец дует, а он ворочает. Сковал 90 пудов палицу. Вышел в - чистое поле, в широкое раздолье, выкинул палицу, фатил – не переломил. – «О, это по мне дубинка!»
И шел, шел далеко ли, низко, высоко ли, близко, дошел до Горыни-богатыря. Горы с места на место перекатывает богатырь. – «Бог помощь тебе, Горыня-богатырь!» – «Поди, добрый человек! Какой я богатырь? Есть Иван, Медвежье ушко, подюжае меня».– «Пойдем со мной в товарищи». – «Я, говорит, рад товарищу».
Шли далеко ли, низко, высоко ли, близко и дошли до Дубины-богатыря. «Бог помощь тебе, Дубина-богатырь!» – «Какой я богатырь. Есть Иван, Медвежье ушко, он подюжае меня». – «Я самый и есть». – «Возьми меня в товарищи». – «Пойдем, я рад товарищу».
И шли далеко ли, низко, высоко ли, близко и дошли до хором. Хоромы в лесу. И зашли. В хоромах нет никого, и полный дом волов (коров по-нашему). Потом бычка закололи, в печку склали и ожарили. Поели, стали жеребей метать, кому в лес итти, кому дома оставаться. Остался жеребей – Горыне-богатырю дома оставаться. Он бычка заколол, на лежаночку и лег.
Идет старичок с ноготок, бородка с локоток и рычит у двери: «Отворите». И он взял с лежаночки слез и отворил. – «Что есть в пече вороти на плече, все съем». – «Где тебе, гнилая хракотина? Где тебе съесть?» – «Съем». Он ему поносил, а он все съел. Его пехнул, а сам ушел – старичок-от. Когда пришли: «Что, братец, нажарил ли нам говядины?»– «Нет, братцы, не могу: угорел». Ну вот они сейчас бычка закололи, в печку склали. Потом на другой день достается Дубине-богатырю оставаться дома, а Ивану, Медвежьему ушку, итти в лес. Он бычка заколол, в печку склал, как и тот, на лежаночку лег.
Идет старичок с ноготок, бородка с локоток. – «Отворите!» – говорит. Он встал, отворил. – «Что есть на пече, вороти на плече, все съем». – «Где тебе, гнилая хракотина? Где тебе съесть?» – «Съем». Съел. Бил, бил, под лавку пехнул. Пришли из лесу. – «Что изжарил?» – «Нет».– «Что по-моему?» (говорит Горыня) – «Я по-твоему». Бычка изжарили, наелись.
На третий день Ивану, Медвежьему ушку, оставаться дома. Он двух бычков заколол, в печку склал, на лежаночку и лег. Идет старичок с ноготок, бородка с локоток, и рычит у двери: «Отворите!» Он взял с лежаночки слез и говорит: «Эх, гнилая хракотина, я отцу, матери не отваривал, и тебе не отворю!» Старичок, рычит: «Отворите!» Старик цапал, цапал, сам дверь и отворил. – «Что есть на пече, все вороти на плече, все съем!» – «Где тебе, гнилая хракотина, съесть!» Взял он свою палицу и подоткнул под домом и вызнял этот дом. И посадил его бородой кверху и сам сел под окошечко. Его и подразнивает: «Ты, угара, ты ходишь?» Взял его опять взад: «Дураки придут, мол, испугаются». Его снес, взял и посадил в рощеп. Те приходят из лесу. «Ешьте, говорит, братцы, нашел я вам угар. Высекайте по дубинке по хорошей». И высекли по дубинке и сошли в лес, и стали его бить и он рвался, рвался, со пнем и убежал. Добежал до плиты, плиту отворил и под плиту убежал. Пришли, всех быков закололи и сколько там еще. Из быков вырезали ремни, из ремней сделали цепь. И отпустили Ивана, Медвежье ушко, и опустили под землю. Он и пошел.
Шел, шел далеко ли, низко, высоко ли, близко, дошел до медного дома и оперся во свою палицу и перескочил белокаменну стену и зашел к девице в дом. Сидит девица, тчет и кросенца медные. «И бог помочь, девица, кросенца ткать!» – «Поди-тко, добрый человек, не ворона ли тебя в пузыре занесла?»– «Ах, девица хороша, да не умеючи спрашиваешь. Не есть молодец, если ворона в пузыре занесла. Есть молодец, когда сам пришел».– «Куда же ты пришел?» – «Я, говорит, пошел, не видала ли ты старичка с пнем?» – «Видала, скажу, только возьми меня замуж».– «Возьму», – говорит. – «Это наш отец, и поди дальше от меня, там моя сестра есть, она больше меня знает».
И вот он шел, шел, далеко ли, низко ли, высоко ли, близко; дошел до золотого дому и оперся на свою палицу и перескочил белокаменну стену и вошел к девице в дом! Сидит девица тчет и кросенца серебряные. – «Бог помочь тебе, девица, кросенца ткать!» – «Поди-ко, добрый человек! Не ворона ли тебя в пузыре занесла?» – «Ах, девица хороша, да не умеючи спрашиваешь! Не есть молодец, когда ворона в пузыре принесла, есть молодец, когда сам пришел». – Куда же ты пошел?»– «Не видала ли ты старичка со пнем?» – «А возьми замуж, скажу. Это – мой отец. Там еще есть моя сестра, она больше моего знает». Вот он опять и пошел.
Шел, шел, высоко ли, близко, далеко ли, низко и дошел до золотого дома. И оперся он свою палицу и перескочил каменную стену, и зашел к девице в дом. – «Бог помощь тебе, девица, кросенца ткать!» – «Поди-тко, добрый человек! Не ворона ли тебя в пузыре принесла?»– «Ах, девица хороша, да не умеючи спрашиваешь! Не есть молодец, если ворона в пузыре принесла, есть молодец, когда сам пришел». – «Куда же ты пошел?» «А вот не видали ли старичка со пнем?» – «Возьми меня замуж, скажу». «Возьму». – «Этот старичок наш отец. Поди выйди на крылечко, он спит в дубу, только дуб стонет». Он вышел на крыльцо, только дуб стонет, так спит старик. И взял он свою палицу и пошел к этому старику. И бил, бил этого старика и до того его бил, что одна борода осталась. Он эту бороду подогнул под кушак. Иван, Медвежье ушко, и не видал, как она подоткнулась и пошел опять к девице взад. – «Пойди, девица, замуж!» Девица вышла, снарядилась. Вышли из этого дома, Иван, Медвежье ушко, и говорит: «Жаль, говорит, итти из этого дому, – жар горит!» Она платочком махнула, все золото к нему под ноги и подкатилось: «Бери это золото, Иван, Медвежье ушко, в карман».
И пошли они опять и пришли к другой сестре. И также сказал: «Пойдем, девица, замуж!» Такмо и эта девица снарядилась и вышла. А он и говорит: «Жар горит! Как из этого дома итти же?!» Она платочком махнула, все серебро ему под ноги подкатилось. Клади, Иван, Медвежье ушко, в карман. Вот он всех трех сестер взял замуж, и на всех товарищей и на себя по невесте. Приходит он к цепе. Посадил девицу на цепь, посадил, цепью тряхнул. Товарищи и потащили. Вытащили девицу и начали они драться между собою. Тому надоть, и другому надоть. Она и говорит им: «Не деритесь, там еще есть красивее меня». Опять опустили цепь туда к нему. И он опять посадил девицу. Они опять драться. Опять надо тому и другому: эта красивее. Она говорит: «Не деритесь, там еще красивее меня». Третий раз опустили цепь к нему. Посадил третью теперь девицу. Цепью тряхнул, они и потянули. Вытащили, и они, опять начали драться: эта еще красивее. Она, и говорит: «Вытащите Ивана, Медвежье ушко!» И опустили опять цепь и потащили Ивана, Медвежье ушко, и Вытащили. И только ему выйти, и увидеть старика бороду, и взяли цепь и обсекли. «Тащим, – говорят,–старика, Ивана, Медвежьего ушка». Иван, Медвежье ушко, по колена в землю ушел. Теперь ему выйти нельзя. И порасшатался в сторону, другую и вышел и пошел.
И шел он высоко ли, близко, далеко ли, низко, дошел до пастушка. Пастушок пасет стадо, полтораста животин. «Бог помощь тебе, пастушок, большим стадиком владеть!»–.«Не что бы владать, да у нас в царстве не тихо».– «Почему же у вас не тихо?» – «Да змей народ ест. Кабы кто этому делу помог, царь треть бы царства отдал. Царева дочь приведена на съеденье к морю».
И сказал Иван, Медвежье ушко: «Поди донеси царю, помогу я этому горю». Приходит Иван, Медвежье ушко, к морю. Море сколыбалось. Выходит трехглавый змей.- «О, говорит, Иван, Медвежье ушко, молод ты противу меня стоять!» – «О, говорит, змей проклятый! Я парень холост, неженатый, а ты меня морочишь! На сколько же верст разойдемся?» Змей и сказал: «На 3 версты!» На 3 версты разошлись. Иван, Медвежье ушко, своею палицей размахнулся, палицей стегнул, все головы отлетели. Похоронил он эти головы. «Живите теперь тихо, ничего теперь вам не будет!» Вот он пошел.
Шел, высоко ли, близко, далеко ли, низко, и дошел до моря. У моря птица Ногай и ее гнездо тут; и подымается сильная погода. У нее детки и зарыкали в гнезде. Он взял свой ба-лахончик, снял, их и окутал. Они и говорят: «О, Иван, Медвежье ушко, уходи подальше, а то матушка придет, тебя съест». И он в лес отшатился. Подымается шум, гам – птица Ногай летит к своим деткам. И прилетела, и говорит: «Ах вы, детушки малые ! Кто вас от погодушки сохранил?!» – «Мамушка! Нас Иван, Медвежье ушко, сохранил». – «Иван, Медвежье ушко! Иди сюда», – говорит. Он подошел. – «Что тебе надо?» – «Мне, птица Ногай, не надо ни злата, ни серебра! Вынеси меня на святую Русь». Вот она ему сказала: «Настреляй мне и сорок и ворон, сколько там чан, насоли говядины и стай на меня и сам садись. Что я повернусь, то мне кусок говядины давай». И что обернется, он ей кусок говядины и давает. Ей долго лететь. Она раз обернулась, дать нечего, и другой обернулась – нечего. Третий раз обернулась, он взял свои икры из ног вырезал да ей и искорошил. Потом она его принесла на место. «Слезавай, Иван, Медвежье ушко», говорит. Он и говорит: «Нельзя мне, птица Ногай, слезти, я икры с ног искормил тебе». Она сказала: «Какое у тебя мяско вкусное, я бы тебя всего съела». Она взяла и выхаркнула взад и приложила ему взад к ногам.
Вот он пошел домой, она полетела на свое место. И приходит он домой. Его товарищи в байне. Его супруга в байне. (А она у них, как в казачихах). Вот он подошел и засвистал у байни. Она и учуяла его свист. И обрадела ему, и плачет горько. «Послушай-ко Иван, Медвежье ушко, мне жара-то без тебя какая!» Вот она и вошла опять в байну. И все не ладно. Жару наметала, не ладно! Ее бранят и ругают. Он отворит байну и говорит: «Ах вы, братцы! Вы мое добро так и помните? Так мою-то жену и держите?» – И взял их на ногу наступил, за другую раздернул и взял воронам, сорокам всех раскидал их. А ихних жен выдал замуж. Я была на свадебке, пивко пила, по усу текло, а в рот не бывало.
