Неизвестный автор - "Золотое яичко"
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был мужик богатейший. У него было три сына: два умных, а третий Иванушка-дурачок. Старик захворал и своим сыновьям наказывает: «В случае я умру, Ваню не обидьте у меня!» Старик помер. Поминки отошли, помянули. Остались сыновья одне себе жить. Ну, братья живут себе ничего – мирно, а невестки стали себе побраниваться. У этих братей, у большаков нет робят, а у Ванюшки-дурачка их семеро. Невестки и говорят: «Чего нам кормить и чужих детей! Давайте Ваню отделим! Пускай один с семьей своей живет». Братья взяли Ваню отделили и из постройки дали ему одну байну только. Хлеба три меры ржи дали. Вот доля ему – хорошо Ваню не обидели! Вот три меры он смолол ржи. Съел,– на три недели не хватило. Боле есть нечего и купить не на что». «Пойду, – говорит, – к брату-большаку! Не даст ли мерочки ржи?» – говорит. Пришел к брату-большаку. «Что, брат, есть нечего! Не дашь ли мерочки ржи?» Брат- взял ключи, сошел в амбар, насыпал мерку ржи. Дурак съездил на мельницу, смолол. Баба испекла и съели эту мерку опять. Опять село есть нечего. Ваня пошел опять к брату своему, не даст ли еще мерочки. Пришел к брату. «Что, брат, я съел твою мерочку! Не дашь ли другой?» Брат сказал: «Что, Ваня, али все будешь за мерочкой ко мне ходить? Тебе мера дана, самому зарабатывать!» Ну, однако, взял еще насыпал мерку ржи. «На, больше не ходи ко мне!» Брат сошел на мельницу, снес эту мерку, смолол. Баба испекла, съели опять. Мерку недолго съесть: девять душ семья ведь. И опять село нечего есть. «Пойду, – говорит,– к брату! Не даст ли еще мерочки?» Приходит к брату – «Что, брат, нечего есть! Не дашь ли еще мерочки?» Вдруг бросились невестки, закричали: «Что мы тебя будем с семейством кормить? Все будешь к нам ходить за мерочками!» Ну, брат все-таки сжалелся, дал мерочку еще. Смолол мерочку, съел опять. Больше есть нечего и взять не на что. К брату итти не смеет боле – не велено. Дело было воскресенье. Справился и пошел. «Пойду, – говорит, – куда глаза несут!» Вышел на перелесок. Перелесок верст сорок. Слышит, в стороне кто-то рубит дрова. Он остановился и думает: «Что же, нонче воскресенье, а кто-то рубит дрова, не празднует». «Дай я, – говорит, – схожу, узнаю, кто это рубит». Повернул в сторону и пошел в то место, где рубит. Подходит – рубит баба дрова. «Что ты, баба, делаешь? Сегодня праздник, а ты работаешь!» Баба зрынула: «Как ты слоняешься, слон, так и люди будут слоняться! Я твоего брата участь. Твой брат, знаешь, старается на работе, а я, его участь, ему и помогаю. А ты не то что в праздник – ты в будень не работаешь, а потому ничего и нету у тебя. А участь-то твоя с дружником занимается!» – «А где мне участь моя, где бы найти?» – «А садись на меня, я свезу тебя – найдешь свою участь!» Иван-дурачок сел бабе на плечи. Баба понесла из лесу вон и вынесли на чистое поле и поставила на дорогу. «Вот ступай по этой дорожке! Дойдешь до кузленицы – зайди к кузленицу и попроси три прута железных сковать. Скуешь это прутье – по той дорожке иди дальше. Дойдешь до дому. Стоит дом. трехэтажный, и в этом доме сидит твоя участь в комнате и занимается с полюбовником. Зайдешь в этот дом, богу помолись, перекрестись и сядь на лавку. Когда твоя участь скочит, подойдет к тебе и спросит, будет тебя потчевать, ты две рюмки выпей, а третью не пей! И на тебя будет неволить, а ты скатай ее этим прутьем и катай, пока она тебе не покорится». Так он и отправился. Дошел до этой кузленицы, сковал три прута железные. Приходит к этому дому. Дом стоит трехэтажный. Пошел в эвтот дом. Сидят мужчина с женщиной за столом. Зашел, богу помолился, им поклонился, сел на лавочку. Вдруг женщина сошла с графином, бежит к ему. Стала его потчевать. Налила ему рюмку, он выпил, она- другую налила,1 он другую выпил; она третью налила, он третьей не берет. Она стала его неволить; он схватил ее и давай трепать: «Что ты меня неволишь!» Как он начал трепать ее, друженик ее скочил и в окно вон. Трепал, трепал; прут железный изорвал один, взял другой, изорвал другой. Другой изорвал, взял третий. Потом эта женщина взмолилась ему: «Брось трепать, я дам тебе помогу!» Потом он бросил ее трепать. Она дала ему курочку с золотым гребешком. «На, снеси домой эту курочку, снеси ее в гнездышко! Она тебе будет золотые яички класть». Этот Иван взял эту курочку и отправился обратно. Приходит на это место, .где от бабы отстал. Посадила она его на плечи и понесла туда, где дрова рубила. Эта баба осталась дрова рубить, а он пошел на. дорогу. Пришел на дорогу, потом отправился домой по дороге. Пришел домой, ребятишка плачут: «Есть хотим! Давай тятька, хлеба!» Тятька хлеба не принес – чего хошь ешь. Взял курочку в гнездечко посадил. Курочка положила золотое яичко. На другой день другое положила. На третий день третье положила. Вот Иванушка-дурачок пошел к своим братьям. Братья собираются ехать на иные земли на кораблях. «Братцы, возьмите три яичка мои! Поедете во иные земли, может быть, вам там дадут по кулю хлеба за их». – «Вот дурак, у нас мякинные кузова стоят яиц! Если бы по кулю давали за одно, мы бы все свезли туда бы». Брат заплакал. «Все-таки, что дадут, а все-таки свезите». А сам не объяснил, какие яички. Ну, братья: делать нечего: «Снеси в корабль, положи в уголок где-нибудь!». Иванущка-дурачок сошел домой, в самые грязные тряпицы обвертел и снес в корабль и положил их, где не раздавить. Эти братья отправились на кораблях в иные земли. Приплыли в иные земли. Остановились на пристане. Потом берут самые лучшие подарки и несут королю. Принесли подарки, подали королю. Король расхвалил подарки и дозволил им торговать в своем городе. Вот эти братья товары все распродали очень скоро, барышу получили очень много. Накупили товару, нагрузили свои корабли. Снова и хотят отправляться во свой город. Только стали на корабли, собрались ехать и вспомнили: «Что же, братья, этто мы яички не продали? Где они были положены этта?» Сейчас разыскали яичка; развертели онучи, вывалились три яичка. «Ах, брат-дурак, где же он такие яичка взял? Что это он нам не объяснил?» Взяли эти три яичка, сошли в город и положили на золотой поднос и снесли к королю и сказали, что это от нашего брата вам подарок. Король весьма рад такому подарку был, отродясь не ,видал такого. Благодарил за этот подарок и нагрузил три корабля Ивану-дурачку за эти яичка. «Вот, – говорит,– приставьте Ивану-дурачку от меня подарок за его подарок». Вот у них сделалось теперь шесть кораблей и отправились в путь-дорожку. Жаль, им отдать эти корабли брату. «Брат просил по кулю за яичко, дак дадим ему по два, а корабли себе оставим!» Уталакали так. Вдруг корабли остановились, с места не пошли. Стоят день, другой, третий, стоят с месяц и с места не идут. Братья испугались этому делу: «За то у нас корабли стали, что решили корабли брату не давать? Господи, вынеси наши корабли, отдадим их брату!» Вдруг корабли пошли. Близ дому подъезжают, увидели, значит, свою родину – опять сорет имеют, что, не дадим брату, кораблей. Корабли опять остановились. День за день и с неделю стоят корабли и с места не идут. Братья сгоревались: «Вынеси домой, свои отдадим, не то евонные!» Так вдруг корабли пошли. Пришли к пристане. Братья голову повесили, пошли домой, пригорюнились: жалко, что имущество теперь не ихнее село. Вдруг Иван-дурачок бежит им на стречу: «Что, братцы, продали ли мои яичка?» – «Продали, продали! Беги, Ванюшка, на пристань, все что есть там, все тебе за яичка!» Ваня бежит к пристане. Народ, который был приставлен, говорит: «Вот это наш хозяин бежит!» Эти корабельщики взяли своего хозяина на руки, взвели его на корабли. «Вот, объясняем тебе, Ваня, – это все твое имущество! Все шесть кораблей! Определяй нам место, и давай мы будем торговать». С Вани с дурака сдернули это платьишко, надели на его хорошее. «Быть ты, Ваня, хозяином; не рванью такой!» Ваня здоровался, побежал к своей жене, не нужно именья ничего. Прибежал к своей жене: «Жена моя, барыня, смотри, как меня сдобили за яичко!» Жена, сгребла дубину, давай своего мужа шлеить: «Тебе нужно, псу, сдобу, а не хлеб робятам!» – «Да ступай ты, подлая, на пристань, дак и тебя сдобят, коль тебе обидно!» Жена бросила дубину, добежала с радостью на пристань. Бежит Ванина жена на пристань. Приказчики закричали, что это бежит хозяйка наша, рваная такая. Сейчас подхватили ее на руки, сдернули платьишко и сдобили ее барыней. И эта убежала домой – ничего не нужно село. Потом эти приказчики увидели, что от хозяев дела ничего нету, дак давай лавки, сами строить. Настроили лавок, выгрузили товару и давай торговать. Потом у этого Ивана сыновья занялись торговать. Потом и сам Иван стал похаживать в лавку. Занялись торговлей. Зажили хорошо, нажили имущества много. Потом Ванина жена нажила себе полюбовника. Вот это полюбовник и похаживает все. Как пойдут в лавку торговать, а он к ей. Ходил да похаживал и попал на эту курочку с золотым гребешком. У этой курочки на гребешке была надпись: «Кто этот гребешок съест, тот будет царем, а кто из курочки съест пупок, тот будет золотом плевать». Так этот дружок рассмотрел все эти оядни. Захотелось ему эта курочка съесть. Потом и говорит: «Душечка, заколи эту курочку и съедим мы вместе!» Она сказала: «Нет, курочки этой я не согласна заколоть!» – «А почему же ты не согласна заколоть». – «А потому не согласна, что мы с курочки и жить начали». «Ну, не согласна курочка заколоть, не согласен и я тебя любить! Не приду к тебе вовеки!» – «Хоть люби, хоть нет, а уж курочки я не заколю!» Вдруг полюбовник ейный скочил и из дому побежал. – «Больше вовеки я к тебе не приду, подлая!» Однако ей сжалелось: «Воротись, – говорит, – душечка! Заколю я для тебя курочку!» Вот он воротился. Она взяла курочку заколола, опотрошила и жарить сейчас. Поставила жарить. Он и говорит: «Ну, душечка, надо нам истопить байна! Вымыться и потом курочка скушать». Сейчас она стопила байну, и отправились они в байну. Вдруг тот раз прибежали к ей его два сынишка – Мишка да Гришка. Захотели они есть. «Ах, – говорят, – мамки нет, а есть хочется!»
Мишка и говорит: «Давай, Гришка, ищи что в печке есть, ничего что мамки нету!» Гришка отворил печку, видит, что жаркое ладка стоит. «Ох, - говорит, – Мишка, этта жаркое ладка стоит!» – «Давай, тащи на стол, все равно съедим!» Гришка вытащил ладку, поставил на стол и отделали. Взяли косточки, оклали в ладку и поставили а печь. Убежали из дому вон и видят, мать, ейная идет из байны в дом с полюбовником. «Ну, давай-ко, послушаем, будет нас мамка бранить, что мы курочку съели?» Пришла ихняя мать с полюбовником. Хотят курочку есть; вынимает и видит одни косточки. «Ох, душечка, у кого-то съедена курочка, окладены в ладку одни косточки! Видно, Мишка да Гришка съели. Пущай же они домой придут, я с них с живых кожу сниму!» Эти Гришка с Мишкой слышат разговоры. «Ах, вот как нас мамка бранит, так мы лучше из дому вон!» Вышли за город, свернули по папироске и давай закуривать. Закурили. Плюнул Мишка, а у него изо рта золотая. Они удивились. Плюнул еще – опять золотая, и так дальше все золото выплевывает. Так он наплевал, наклали целые карманы, так что девать некуда и плевать-то перестал. «Ох» Мишка, нам теперь жить-то хорошо! Полные карманы, – говорит, – а во рту еще больше!» Так пошли продолжать дальше и дальше. Шли, шли путем-дорогой. Приходят а один город и сами не знают, что за город. Разыскали одну старушку на задоренках.– «Бабушка, пусти нас, пожалуйста, ночевать!»– «Просим милости, ночуйте! Только покормить мне вас нечем, ничего не приготовлено». Вдруг этот Мишка вынимает золотые горстья и подает этой бабке. «На вот, бабушка! Вот тебе горсть золотых, купи нам на ужин!» Бабка сбежала в город, накупила всячины, возом навезла. Сейчас печечку затопила, напоила и накормила детушек. Так они живут у этой бабки с месяц. И им и бабке хорошо. Потом разговор имеют с бабкой: «Что, – говорят, – бабушка, в вашем городе деется хорошего?» – «У нас, - говорит, – детушки, сегодня царя будут выбирать: у нас нет царя в государстве». – «А как же, бабушка, его будут выбирать?» – «А вот в назначенный день весь народ соберется и все дадут по свечке и у кого свечка загорится, тот и будет царем». – «Так мы, бабушка, поживем до того времени, дождемся!» – «По-живите, детушки, поживите! Я рада, что вы живете!» Вот они еще целый месяц прожили у этой бабки. Потом подошел день назначенный, и эти Мишка и Гришка отправились в собор. Собралось народу и смету нету сколько, и всем дали свечки в руки. У этого Гришки свечка затеплилась в руках. Вот народ осмотрелся, у эдакого мальчишки свечка загорелась – быть ему, значит, царем. Весь народ загалдел: «Не колдун ли он? Нужно прекратить до другого разу это дело!» Прекратили до другого разу. Другой раз собрался опять народ, опять всем по свечке дали. Опять у Мишки в руках свечка затеплилась. Народ опять загалдел: «Что такое, у такого мальчишка другой раз свечка затеплилась?» Ну, народ как ни галдел, а суд сказал: «На что узаконовано, так и быть! У Мишки свечка загорелась, так ему и быть царем!» Так Мишку посадили на царство. Сказка скоро сказывается, а дело не скоро делается. Ему уже село двадцать лет. Вот посадился на царство. Вот царь и женился и поживает с своей женой, а Мишка с ним живет. «Что брат, Гришка, ты с женой спишь, а я один! Мне надо жениться!» – «Дак ведь что, брат, желаешь жениться, – какую желаешь, такую и возьмем!»– «Нет, брат, я здесь не желаю жениться! Нет здесь невесты по люби. Я ведь пойду теперь, где найду по люби невесту, тут и женюсь!» – «Нет, – говорит, – брат, я не советовал бы тебе итти: пойдешь без меня – пропадешь!» – «Нет, брат, не считаю что пропаду! Хоть из кармана унесут, дак во мне самом много! Дак как же я могу пропасть?» – «Ну, говорит, – с богом! Ступай, странствуй, коли не хочешь меня слушать!» Так и отправился брат Мишка. «Прощай, – говорит, – брат Гришка!» Распростились и отправился в путь-дорожку. Вот шел путем-дорожкой много ли, мало ли места – заблудился. Вот он ходил, ходил, поесть захотелось, а взять негде; и деньги есть, да негде купить. Вот и спомнил брата. «Правда брат сказал, что пропаду без его!» Потом он вышел на ручеек. Бежит ручеек и стоит кусточек травки на бережку. Сел он к этому кустышку и давай травку щипать и есть. Поел этой травки – ослиз и оскорб весь, сделался нездоровый. «О господи – боже! Что надо мной случилось? Весь я теперь пропал! Ну, делать нечего! Пойду по этому ручейку, неужели меня он не приведет ни к какому жилью?» Пошел по этому ручейку и попался опять ему кустышок травки. «Дай,– говорит, – я сяду и поем: однова помирать!» – говорит. Сел к этому кустышку и давай есть эту травку. Поел этой травки – и вся с него скорба свалилась, очистился весь, сделался здоровой и красивой, еще лучше, чем был раньше. «Слава тебе, господи! Бог, говорит, не без милости: дал мне здоровья».
Взял этой травки нарвал, в карман наклал. Воротился и за той, и той нарвал. Потом отправился по этому ручейку и вышел на большую дорогу. Пошел по большой дороге и приходит в такой-то город. В эвтом городе разыскал старушку на задворенке. «Бабушка, пусти меня ночевать!» – говорит. – «Милости просим! Ночуй, дитятко! Только покормить тебя нечем». Мишка сунул руку в карман и подает бабке горсть золота. – «На, купи, говорит, мне на ужин!» Бабка срадовалась, взяла золотые и побежала в город; накупила разных разностей, возом привезла. Сейчас печку истопила, напекла и наварила, и ночлежника накормила. Потом Мишка спрашивает этой бабки: «Что у вас есть хорошего?»– «А чего хорошего? Вот у нашего короля дочь тридцать лет нездорова и никто не может вылечить; из иных земель привозили докторов – никто не может вылечить».– «Доложи-ко, бабушка! Я-то не могу ли вылечить?»– «Ох, – говорит, – дитятко! Где же тебе вылечить? Разные доктора лечили – не могли вылечить. Ведь ты будешь лечить, не вылечишь – голова долой! Вот все тычинки завешены головами, осталась тычинка одна, видно – для твоей головы». – «А нет, однако, бабушка, доложи: может быть, я вылечу!» Старуха побежала к королю. Подбежала ко двору, слуги стречают: «Что, бабушка, надо?» – «А вот так и так, у меня ночует ночлежник и берется вашу дочь вылечить». Слуги доложили сейчас же королю. Король велел тотчас же прийти бабкину ночлежнику. Он сейчас же явился к королю. Король спрашивает: «Ну, что, братец, берешься ли ты мою дочь лечить?» «Так точно! Я, – говорит, – вылечу вашу дочь». – «Ну, если, – говорит, – вылечишь дочь, всем имуществом награжу, а нет – голова долой! Вот одна тычина приготовлена! Как же ты будешь лечить?» – «Нужно стопить, – говорит, – две байны, и будет она здорова». Король приказал истопить байну. Стопили байну и свели королеву в байну с доктором этим. Гришка сейчас вынул травку, с которой сам сделался нездоров, наложил ее в теплую воду, взял ее этой травкой всю и вымыл. Потом она сделалась еще хуже нездорова. Повели ею из байны. Король посмотрел. «Еще хуже сделал доктор, залечил до смерти мою дочь! Сейчас с него лучше голова, чем другую байну топить, а не то заморит дочь совсем. Или истопить еще приказать? Что будет еще?» Король приказал другую байну истопить. И свели королеву в другую байну с доктором. Мишка взял эту травку, с которой сделался здоровой, замочил ее в воде и велел ей попить этой водицы. Взял ее и вымыл этой водицей. Вдруг свалилась вся с ей скорблось, сделалась здоровая, красивая, на ею все бы и смотрел. (У меня жена красавица, а она еще красивее была). Вдруг эта королева берет этого Мишку за руки и целует его в уста и говорит: «Будь ты мой суженый-ряженый!» Взялись они за белы руки и идут из байны прямо во дворец. Король сглянул из окна, видит, доктор идет, а на дочь и не может подумать, не верит своим глазам. «Неужели этот доктор вылечил мою дочь и с ней и идет?» Вдруг подходит его дочь. «Здравствуйте, маменька и папенька! Меня вылечил этот доктор. Я,– говорит, – желаю быть женой его!» Король немного думал, сейчас свадьбу сыграл. Повенчал. Живут-поживают себе. Потом она стала добиваться у его: «Почему ты, – говорит, – золотом плюешь?» – «Я, – говорит, – плюю золотом по природе: у нас вся природа золотом плюет!» Ну, сколько ни добивалась, не может добиться. Вот она сделала пир, наварила пива, набрала всяких вин разных, назвала гостей и стала упрашивать, не может ли втравить как-нибудь моего мужа, чтобы выпил рюмку вина (а он хмельного не потреблял). Вот эти гости на пиру пили, а его втравить никак не могли, чтобы хоть каплю вина выпил. Так гости все разошлись, ничего не могли сделать с ним. А ей все-таки охота достукаться. Взяла стопила байну. Утром он в байну; она согрела самовар, заварила чай и налила ему стакан чаю и в эвтот стакан самых дорогих напитков налила. Друг Гришка приходит из байни, садится пить чай. Сел за чай, выпил стакан, его и охмелило, Он и пал. Жена и говорит: «Слуги, снесите его в спальну: он угорел видно». Слуги положили его на кровать, на перину. Он там полежал несколько время, его смутило, он и сблевал и выблевал этот самый пупок, с которого он золотом плюет. Тотчас его жена увидала, взяла обмыла пупок, съела и плюнула – выскочила золотая. «Ах, вот отчего он, значит, золото плевал!» – «Слуги,– говорит,– возьмите его, снесите пьяницу в нужник; ишь, всю комнату сблевал!» Слуги взяли его и выбросили в нужник. Он там очувствовался и говорит: «Господи-боже, как я сюды попал? Сидел за чаем и очутился в нужнике. Что-нибудь наверно не ладно случилось. Куды же я теперь пойду – нагой и весь в г...? Ведь мне стыдно и на люди выйти». Взял в рогозку обернулся и вышел из города вон. Вышел к канавке, взял умылся и стал дальше продолжать. Шел и шел, все лесом и все лесом. Дошел до того, что идти устал. Стоит одна яблонь и такие яблоки красивые – на их бы все и смотрел. Сейчас он нарвал этих яблок и наелся. Вдруг оброс рогам весь. «Господи-боже, что надо мной село? Я теперь пропал! Правда брат говорил. Теперь денег нет и рогам оброс! Куда я пойду теперь?!» Так от яблони начал карабкаться прочь, да рога мешают: цепляют за все деревья. Добрался до другой яблони, сорвал яблок, съел – рог свалился. Так наелся этих яблоков – все рога свалились. Тотчас взял этих яблок нащипал. Потом и к той яблоне, и тех нащипал. И воротился опять обратно в город. Пришел в город, разыскал свою старушку опять на задворенках. «Бабушка, пусти меня ночевать!» – говорит. – «Милости просим, дитятко! Ночуй!» – говорит. Вот он остановился ночевать. Бабка накормила его ужином и спать повалила. «Бабушка, нет ли у тебя новенькой корзиночки? Снеси вот эти яблочки к королеве и продай!» Бабушка принесла корзиночку. Он намял ее цельную яблоков. Она понесла к королеве. Служанки выходят: «Бабушка, что несешь?» – «Да вот яблоков продать!» Королева обрадовалась, яблочки купила. Купила и сейчас в свою комнату и давай поедать. Что яблочко съест, так рог вырастет, так рог вырастет. Так вся рогам и обросла. Слуги за доктором побежали. Дохтора пришли с пилами, рога пилить начали. Что рог отпилят, – то еще больше с отростьем вырастет. Побились, побились – ничего не могут сделать. Доложили королю. Король сгоревался, не знает – как эти рога снять. Сейчас подает афишки во все края, во все разные губернии, кто может ехать к королю. Наехало докторов со всех мест и – давай рога отпиливать. Что рог отпилят, то насупротив еще больше вырастает и с отростьем. Побились, побились, – ничего не могли сделать с рогам, так и разъехались. Друг этот бабкин ночлежник посылает свою бабку: «Пойди к королю и скажи, что у меня есть ночлежник, берется рога снять». Король сейчас же приказал ночлежнику придти к ему во дворец. Ночлежник вошел во дворец. Король и спрашивает: «Что, ночлежник, можешь рога моей дочери снять?» – «Могу», – говорит. – «А как же ты их будешь снимать?» – «А нужно стопить байна и в байне распарить рога, потом я буду снимать их. И свесть ее в байну и запереть на замок и до тех пор не отпирать байны, пока я не скажу; а если раньше отопрете, то дело у меня сорвете и не снять мне будет рогов». Так с королем и условились. Король приказал истопить байну. Истопили байну. А как поведешь? Не вывесь ее из комнаты. Сейчас приказали всем пильщикам, чтобы в раз спилили рога и продернули ее в двери. Сейчас все пильщики собрались, не успели продернуть – она опять вся обросла рогам. Так и в каждых дверях рога отпилят и продернут. Так и в байну ввели. Сейчас двери на замок, кругом байны караул поставили. Вот он завалил её на полок и давай жару поддавать, распаривать рога. До того надавал жару, что самому не сдохнуть село в байне. Потом у него были приготовлены три прутья железные, давай ею ими ходить. Ходил, ходил, до того доходил, что ею из памяти выкинуло. Кричала, кричала и кричать бросила. Этот караул, который был у байны, доложил королю, что твоя дочь кричала, кричала в байне и перестала. Король с нетерпенья хотел байну отпереть, потом раздумал, что условие сделано, нельзя байну отпирать, дока не дозволит дохтор. Потом эта королева блевала, и сблевала этот пупок. Он взял этот пупок, вымыл в теплой воде и проглотил пупок этот. Плюнул, и золотая выскочила. Потом дал этих яблок, с которых сам выздоровел. Она стала эти яблоки есть, стали у ей рога сваливаться. Наелась яблочка, – все рога свалились, сделалась она здоровая. Сглянула на этого фершала, видит, что ейный муж. Сейчас пала на колени: «Ох, душечка, прости меня за мою вину! Сплутовала я над тобой, посмеялась!» – «Ну, – говорит, – бог тебя простит! Меня прости!» Друг друга простили и стали жить по-старому. Потом вдруг закричали: «Отпирайте байну». Отперли. Идут ручка за ручку прямо во дворец. Король обрадовался такому делу, что евонная дочь сделалась здорова и идет с мужем. Вдруг сделал пир на весь крестьянский мир. Пили, гуляли, цельные сутки веселились. Потом этому Мишке захотелось спроведать своего брата Гришку. И жена стала проситься: «Я от тебя не отстану, и меня возьми!» – «Ну, поедем, дак что же!» Справились и поехали. Приехали в то государство, где брат живет. Брат весьма рад был. Погостили сутки двои-трои, потом спомнили своего отца. «Надо нам съездить спроведать своего отца, как он поживает». Вот справились и поехали, оба брата, – оба именитые – один король, а другой царь. Подъезжают к тому городу, – пасет пастушок свиней стадо. Увидали они этого пастушка и кричат: «Подойти сюда, старичок, к нам!» Старичок испугался, затрясся, не знает чего и делать. Они видят, что старичок испугался, кричат ему: «Иди, иди, старичок, не бойся!» Старик подошел. Они спрашивают: «Что, старичок, в этом городе был Иванушка-дурачок, дак жив он или нет?» – «Жив, жив, батюшка! Я самый и есть!» – «Дак неужели ты самый Иванушка-дурачок и есть?» – «Я, батюшки!» – «Как же ты попал в пастухи? Ведь он жил богато». – «Сейчас все есть именье, да жена с дружником живут, а меня заставили свиней пасти». – «Ну, садись, старик, к нам в повозку коли так, если ты верно Иванушка-дурачок!» Старик испугался, не смеет садиться, не знает, что и делать. «Садись, садись, говорят, чего же ты боишься?» – «Да у меня, – говорит, – свиньи уйдут». – «Ну, черт их обери, свиней, будет свиней! Садись!» – говорят. Старик сел в повозку их. Приехали к своему дому. Вошли в дом. Ихняя мать сидит со своим полюбовником за столом, любезничают. Взяли свою мать, наступили на ногу, за другую взяли и раздернули; а этого полюбовника привязали ко дверям и расстреляли его. Это имущество своим братьям оставили, а старика с собой взяли и потом разъехались по своим королевствам. Стали жить-поживать и добра наживать. И теперь живут. Сказка вся и сказывать больше нельзя.
