Неизвестный автор - "Не умел взять воли – на себя пеняй"
Давно, когда еще барщина была в силе, дело было с барским человеком. Был он у барина выбран сборщиком и, значит, уже его-то и дело было, что ходи, да собирай оброк с крестьян, да подать, а не всю и не сполна собрал, то уже на конюшню и, знаешь, так там выпарят, что надо вынести, а самому не выдьти из того пару. Так это самый мужичок, бедный, пребедный такой, собирал тоже деньги, да и много не собрал еще, потому, значит – народ все бедной такой, все изморены работой. Последний срок уже наступил: завтра утром надо к барину деньги нести. Не может, миляга, мужик ни спать, ни есть, ни пить; однако, нечего делать, собрался еще до зари идти в усадьбу. Идет утром по холодку, а сам такой кручинной; присел на клочек к дороге и сидит. Смотрит, идет по той же дороге странник-старик с посохом и сумкой. Увидел странник его, подошел к нему и присел.
– Нет ли у тебя хлеба с собой? – спросил он сборщика.
– Нет, – говорит, – вот корка, да и то в рот нейдет.
– Ничего, – говорит. – Знаю я твое дело. – Сам ест корку-то хлеба да слушает, что ему говорит сборщик.
– Пойдем, – говорит, – пора уж.
Пошли. Старик идет да все свистит дорогой – нет, нет свистнет. Идут так они версту, идут две, а странник все свистит.
Прошли верст пять, а тут и дорога подошла калюнами очень круто. Только они завернули за калюн. Смотрит мужик – целая куча на дороге змеев лежит: так и вьются, так и ползают по дружке и все – этак клубом.
Мужик ужаснулся, а старик подошел к змеям и начал посохом шевелить их.
– Еще не все, – сказал он и начал снова свистеть. Смотрит, на свист плывет из лесу огромный, преогромный змеище; приполз да и обвил всю кучу.
– Видно, далеко был, – сказал старик гадине, – что не успел в первых (как будто тот понимать мог его разговор).
Тут старик взял за голову и за хвост самого змея, закрутил его как веревку и, поднося к сборщику, говорит ему:
– Перекуси.
Тот сморщился от ужаса, отступил.
– Перекуси, – повторил старик, – тебе же будет лучше, смотри!
– Хоть душа сейчас вон, – сказал сборщик, – но не могу.
– Ну, не можешь кусить, так хоть лизни, все же лучше будет.
Закрыл мужик глаза, подошел и лизнул. Он с ужасом ощутил под языком чешуйчатую шкуру гада.
– Ну, теперь давай плат свой, – сказал старик.
Мужик подал ему рваную тряпицу. Старик обтер платком всего гада и подал назад мужику.
– Вот смотри, когда придешь к барину, то пока ему долагают о тебе, ты и оботри лицо этим платом и жди, что тебе будет не худо; а кабы перекусил бы змея, то и по век бы был свободен.
Старик ушел в сторону, и больше его не видал наш сборщик, как сквозь землю провалился.
Пошел сборщик к барину, а на душе-то словно веселее стало. Приходит. Долагают, – а сборщик возьми да платком-то утрись. Не успели сказать барину, а он и бежит сам к нему.
– Ну, спасибо, – говорит, – спасибо! Даже и денег не сосчитал – поверил на слово, и не спросил, что почему не все собрано, а велел напоить водкой и уволить от сбору навсегда, а выбрать другого сборщика.
Ведь вот какое-то дело-то было! А ночью тот же старик пришел к нему во сне и говорит:– если бы ты не побрезговал – перекусить змея, то барин дал бы вольную тебе и твоей семье на всю жизнь. Так, уже сам не умел взять воли – на себя и пеняй.
