Былины
Неизвестный автор - "Михайло Данилович"
Во славном было во городе во Киеве,У славна у князя у Владимира
Заводился у него да почестей пир.
Т1ир идет невесело,
А день к вечеру.
Никто в пиру не хвастает.
Немножко поры времечко миновалось,
Небольшой часок приисходучи,
Все в пиру порасхвастались;
Кто хвастнет золотой казной,
Иной силой богатырскою,
Иной молодой женой.
Немножко поры времечко миновалось,
Небольшой часок наисходучи,
Отворялись двери те вольяжные
Идет младой русской богатырь,
Илья Муромец, сын Иванович,
Несет он на могучих плечах оружье.
Кладет оружье на дубовый стол –
Дубова доска раскололася.
Все вольяжное гвоздье приломалося.
Речи говорит по-ученому:
Поклон кладет по-писаному.
На все четыре стороны поклоняется,
А Владимиру .князю еще в особину.
«Уж ты, гой еси, Владимир князь, великий,
Пьешь еси спотешаешься
Не знаешь на над с собой невзгодушки
На те ли на поля на Куликовы,
На те ли на горы на Балкановы,
Наезжала рать, сила великая.
Приехал князь Бахмет и сын Тавлет,
У них силы по сороку тысячи,
Приехал княжище Старурище,
У его ли силы сорок тысячей,
И у сына у его силы сорок тысячей.
И приехали четыре братцы Збродовичи,
У их ли силы по сороку тысячей.
Оне ходят по чисту полю хапужется.
Оне сырое дубье ли коренья рвут,
Они высоко мечут по поднебесью,
Говорят да таково слово:
«Уж мы Киев-град за щитом возьмем,
А Владимира князя во полон возьмем».
Владимир князь испугался,
Во своей палатке похоживал:
«Уж вы, гой еси, все князья и бояра,
Уж вы все могучи богатыри.
Уж кто бы ехал
На те ли поля на Куликовы,
На те ли на горы на Балкановы?»
Большой-от хоронится за среднего,
А средний за меньшего.
А меньший не умеет и ответу дать.
Из тоей из скамейки из стекольчатой,
Ставал ли молодой Михайлушко Данилович:
«Уж ты гой еси, Владимир князь,
Я поеду на те ли поля на Куликовы,
На те ли на горы на Балкановы,
Пересметить рать, силу великую
И привезти человека из подзнаменья,»
Владимиру князю слово прилюбилося.
«Уж ты, гой еси, добрый молодец,
Не кому тебе еще на коне сидеть,
Не кому тебе и оружьем владеть,
От роду тебе еще двенадцать лет!
Поди выбирай себе на конюшне коня младого,
А другого коня старого.
Опусти коней на Дунай реку,
Как младый-от конь наперед плывет,
А старой-от конь позади плывет.
Так-то, мое дитятко,
Так-то, мое милое,
Уж молод ли он на коне сидит,
Уж молод ли он оружьем владеть»
Выбирал он себе добра коня,
Он седлал седло неседлано,
Уздал узду неуздану
О двенадцать подпруг,
Тринадцату промеж ноги,
Не ради басы, а ради крепости богатырские.
Видели, что садился,
А не видели, куда поехал.
Доезжал он до келейки,
Привязал он коня ко столбу точеному,
Ко кольцу золоченому.
У келейки он помолитвовал.
А во келейке «аминь» отдавал.
Потом сидит старой старичок,
Данило Игнатьевич, его родимой батюшко:
«Благословишь, батюшко, поеду,
И не благословишь – поеду
На те ли поля Куликовы,
На те ли горы на Балкановы».
Сказал он: «Бог тебя, дитя, благословит».
Выходили они из келейки.
Конь копытом бьет о ласец камень,
Разлетелся на все ли на части на мелкие,
Из ноздрей у его искры сыпятся,
А из ушей чад столбом идет.
Прослышал он про ту ли,
Про дальнюю дороженьку,
Про ту ли про службу государеву.
Распрощался с родным батюшкой
И поехал. Доезжал ли он
На те ли поля на Куликовы,
На те ли горы Балкановы.
Бился, дрался трои суточки,
Не пиваючи, и не едаючи.
Злым татарам возмолился:
«Дайте мне небольшой часок здохнуть».
Спал он три дня и три ночи.
Злые татары догадалися,
Копали оне подкопы глубокие,
Ставили оне сабли вострые,
Застилали оне сукнами черными.
Ставал доброй молодец,
И говорила ему прислуга:
«Злые-то татары догадалися,
Копали оне подкопы глубокие,
Застилали сукнами черными.
Эти первые подкопы доедеши,
Бей своего коня не жалеючи.
По крутым ребрам не жалеючи,
Тут тебя господь пронесет.
До другие подкопы доедеши,
Бей своего коня не жалеючи,
Господь тебя и пронесет.
До третье подкопы доедеши,
Не бей своего коня –
Господь пронесет.
До первой подкопи доехал,
Бил своего коня не жалеючи,
По крутым ребрам.
Тут его господь пронес.
До другие подкопи доехал,
Бил своего коня, не жалеючи,
Тут господь пронес.
До третьи он подкопи доехал,
Богатырские ручки расходилися,
И богатырское сердце взъярилося.
Тут у его конь и скололся.
И пошел доброй молодец пешеходом,
Куды махнет – улочка,
Куды перемахнет – с переулками.
У княжища, у Старурища
Ноги обломал.
Поймал князя Бахмета
У того глаза выкопал.
Посадил храмого-то, на слепого;
Слепой везет, а хромой дорогу указывает
Ко Владимиру князю во Киев град.
А сам приехал ко князю Владимиру.
Владимир князь ему не поверил,
Что не привез человека из-под знаменья,
Посадили его во темницу.
А эти через трои сутки приехали.
Он его выпустил и заговорил:
«Хоть полцарства бери,
А по смерти и все царство».
Сказал добрый молодец:
«На приезде гостя не употчивал,
А на поезде не употчивать».
