Храмостроительство
Все начиналось с осознанной потребности иметь христианский храм рядом с жильем, ощущать помощь Божию в трудах и помыслах, дополнять свои будни и праздники молитвой. Знающими и грамотными людьми сочинялось “мирское” прошение архиерею. Крестьяне обычно писали, что без храма душевно гибнут; “родильницы без молитвы бывают многое время, младенцы без крещения, больные и престарелые без покаяния и без причащения Святых Тайн помирают”. Деловито указывалось, какое место выделено под храм и кладбище, перечислялись обязательства прихожан по содержанию храма и причта, назывались деревни, пожелавшие войти в этот приход.
Затем сельский сход избирал специальных мирских посыльщиков, которые и отправлялись в дальний путь —в кафедральный город Новгород или Вологду. Там они испрашивали у правящего архиерея благословенную (“храмозданную”) грамоту. Только наличие такой грамоты означало законное, канонически правильное начало дела. Какой-либо “явочной” системы храмостроительства не позволялось и никогда не предпринималось.
С благословенной грамотой посыльщики возвращались домой, и начинались новые хлопоты: мир искал и нанимал “церковных мастеров” для строительства храма, заготавливал строительные материалы, договаривался с “иконниками”, заботился о приобретении необходимой церковной утвари, сосудов, книг, подсвечников, облачений и т. д. Так, в деле и хлопотах рождались общие интересы и особая сфера деревенской жизни, именуемая впоследствии приходской. В крае, где почти не было крупных городов, а к XVI веку и боярско-дворянских гнезд, приходская сеть Севера была, таким образом, порождением народной воли, благословляемой церковной властью.
Вскоре в волости вырастал свой приходской храм. В XV—XVII веках он был, как правило, деревянный, построенный по веками существовавшим канонам. Где бы он ни возвышался—на холме или на взгорье, у излучины реки или средь села, у тихого озера или на опушке леса,—отныне он всегда играл ведущую роль в облике всей волости и окружающего естественно-природного ландшафта. Видимый издалека, он зрительно объединял все окружающее пространство в целостный ансамбль, становился для многих поколений символом малой Родины.
Известный ученый, историк архитектуры А. В. Ополовников писал о деревянных церквах Севера, таких, как церкви в Кондопоге или Верхней Уфтюге, Преображенская церковь в Кижах или Георгиевская в Поче: “Сила их красоты заключена не только в архитектурных формах, но и в тончайшей взаимосвязи с окружающей средой — живой и неживой, прошлой и настоящей... Она поставлена вдали от леса и в стороне от жилья (автор имеет в виду Георгиевскую церковь в селе Поча Вологодской области — А. К.), причем не на самой высокой точке округи и не в низинке, не в геометрическом центре открытой территории и не у ее края. Но поставлена она так, что кажется, сдвинь ее чуть в сторону — и нарушится пространственная целостность среды, где каждый штрих, каждая линия имеют свое определенное значение. Охватываемое человеческим взором пространство, превращается в микровселенную, где всему есть место — и человеку, и природе, и их связующему звену — искусству...
Испокон веков на Руси высоко ценили мастеров, умеющих построить здание “плотно и крепко, дельно и хитро”. Слава о них уходила далеко за пределы села и волости”.
Итак, храм возведен. Однако служить в нем было еще нельзя. Требовалось его освящение, которое превращалось в большой праздник, собиравший всю округу, старого и малого. Освящало храм по указу архиерея духовенство из уездного города, чаще всего соборный протопоп, священники, протодиакон, пели певчие.
Впоследствии деревянные храмы ветшали, нередко горели. Бывало так, что по какой-либо причине церковь переносили на новое место. И каждый раз прихожане испрашивали благословения епископа на ремонт, перенос или восстановление приходского храма, получали соответствующие грамоты.
