Где возник город Вологда, или Немного исторической географии
Начнем наше историческое путешествие с того, что сориентируемся в пространстве —географическом и историческом. Пространство, в котором протекали первые века вологодской истории, конечно, заметно отличалось от современного. При взгляде с высоты птичьего полета на вологодскую землю тысячелетней давности мы увидели бы почти бескрайние темные еловые и сосновые леса, разделенные лишь голубыми извивающимися нитями рек и украшенные поблескивающими кое-где на солнце зеркалами озер. Здесь по темным лесам и топким верховым болотам проходят незримые рубежи Великого водораздела Русской равнины. В вологодских, белозерских и вытегорских лесах, расположенных на одной из возвышенных точек равнины, берут свои истоки реки, текущие на все четыре стороны света. Они несут свои воды в три моря: истекающая из Белого озера Шексна с притоками течет к югу — в Волгу и Каспийское море; впадающие в Онежское озеро реки — на северо-запад, в Балтийское море; реки, впадающие в Воже-озеро, несут свои воды на север, в Белое море, через реку Свиль, озеро Лаче и реку Онегу; а крупнейшая вологодская река Сухона, истекающая из Кубенского озера, несет свои воды на северо-восток, где, сливаясь с Югом, а затем и Вычегдой, становится Северной Двиной и впадает в Белое море. Река Вологда, давшая имя городу, является первым крупным притоком Сухоны, берущим начало на Великом водоразделе и текущим с юго-запада на северо-восток. Здесь, в некогда глухом «Комельском лесу», верховья рек сухонского бассейна — Вологды и ее притока Тошни, Лежи и Комелы — близки истокам рек, текущих на юго-запад и юг, впадающих в Шексну Кострому и Волгу.
Ко времени возникновения Вологды, еще семь-восемь веков назад, большая часть населения северорусских княжеств проживала к юго-западу от Вологды — на землях Ростово-Суздальского княжества в верховьях Волги, и к западу — на давно освоенных новгородских землях по рекам и озерам бассейна Балтики. Эти территории были не только достаточно удалены от северо-востока Русской равнины, где располагаются сегодня вологодские земли, но и изолированы от них бездорожьем. «Бездорожье», впрочем, не следует понимать буквально, поскольку единственными путями, по которым в то время преодолевались большие расстояния, были реки: летом по ним передвигались на относительно небольших парусно-гребных судах, а зимой — в санях по льду.
На пути к реке Вологде путешественникам нужно было преодолеть водораздел притоков Шексны и Сухоны. С давних пор были известны места, где верховья рек, текущих в разном направлении, располагались недалеко друг от друга, на расстоянии от одного-двух до двадцати километров. Здесь в течение нескольких дней или даже часов можно было «переволочить» или же перевезти на простейших повозках деревянные суденышки через небольшой участок суши к реке другого бассейна. Такая сухопутная дорога между водоемами, идущая через водораздел, называлась «волоком». Некоторые исследователи, впрочем, предлагают видеть в «волоке» древнерусских документов и обобщенное название всего водораздела, который тогда мог быть преодолен только «волочением». Наконец, слово «волок» имеет в северных говорах еще и значение «дорога через лес», и даже просто «лес».
Историк 3. Ходаковский, определяя значение двух важнейших волоков, некогда соединявших Белозерье с сухонскими и онежскими землями, еще в 1837 году писал: «Сии два волока... без сомнения, были известны в самое древнейшее время и сообщили название всей стране, за ними лежащей — «Заволочье» — за волоком. Их можно назвать дверьми, служившими некогда в край меховых промыслов». Современные исследователи полагают, что такой ясности в отношении древнерусского географического названия «Заволочье» не существовало. В разное время под этим названием фигурировали различающиеся по размещению и обширности земли: от Важской земли (лежащей за волоком с Сухоны) до всего бассейна Ледовитого океана (лежащего за всеми волоками), вплоть до деревушки Заволочье на конкретном Кенском волоке. Само происхождение названия, впрочем, не вызывает сомнений.
Река Вологда, давшая название городу, расположенная уже за волоками, лежит в начале тысячекилометрового водного пути на северо-восток, напрямую выводящего по Сухоне к обширным двинским землям и Белому морю, а по реке Вычегде — к «Камню» — Уральским горам. Что означает «Вологда», в точности неизвестно. Филолог Ю. И. Чайкина, например, предлагает видеть в основе этого «обрусевшего» и так хорошо знакомого нам названия древневепсское слово «vouged», «valgeda» — «белый». Если это объяснение верно, то река в древности была названа «Белой». Это название рек и озер распространено у многих народов и означает, кстати, не только «водоем с прозрачной водой», но еще и (в отличие от «Черной») - «проточное» озеро, или «проходная», «ведущая куда-либо» река, то есть водный путь.
Разумеется, вологодские земли изменились за прошедшие века: привычной частью пейзажа стали города и села, нити железных и автомобильных дорог, каналы и шлюзы, разливы водохранилищ, множество прямоугольников полей и вырубок. Но и сегодня еще почти 70% территории области занято лесами! Оказывается, более существенные отличия мы смогли бы обнаружить в «другом измерении» — в сфере представлений людей того времени о крае. Известно было немного, и недостаток знаний легко восполнялся предположениями и домыслами, подчас фантастическими.
Сообщения летописей о древних поселенцах будущих русских земель
Фрагмент ранней недатированной части «Повести временных лет»: «На Беле-озере седять весь, а на Ростовъском озере меря, а на Кпещине озере меря же. А по Оце реце, где втечеть в Волгу, мурома язык свой, и черемиси свой язык, моръдва свой язык... А се суть инии языци, иже дань дают Руси: чюдь, меря, весь, мурома, черемисъ, моръдва, пермь, печера, ямь, литва, зимигола, корсь, норома, либь: си суть свой язык имуще, от колена Афетова, иже живуть в странах полунощных».
Из записи 862 года: «В лето 6370... И прия власть Рюрик ираздая мужем своим грады, овому Полотеск, овому Ростов, другому Белоозеро. И по тем городом суть находници варязи, а перьвии насельници в Нове-городе словене, в Полотьски кривичи, в Ростове меря, в Беле-озере весь, в Муроме мурома».
Памятники литературы Древней Руси. XI - начало XII века. М., 1978. С. 28, 36.Сообщение Новгородской первой летописи, сохранившее предполагаемый текст древнего
Начального летописного свода 1091 года : «...Новгородстии людие, рекомии Словени и Кривици и Меря. Словене свою волость имели, а Кривици свою, а Мере свою; кождо своим родом владяше, а Чюдь своим родом; и дань даяху Варягом от мужа по белей веверици а иже бяхууних (Варяги — А. С), то ти насилье деяху Словеном и Кривичем и Мерям и Чюди. И всташа Словене и Кривици и Меря и Чюдь на Варягы и изгнаша я за море...».Новгородская первая летопись. М., 1950. С. 106-107.
Представления жителей русских княжеств о северо-восточных окраинах равнины накапливались на протяжении веков. Древнейшие записи русских летописей не содержат упоминания земель за волоками. В «Повести временных лет», старшей из сохранившихся русских летописей, в сделанных в XII веке записях о ранней истории Руси перечисляются территории, заселенные разноязыкими финно-угорскими и славянскими племенами. Ближайшее к будущим вологодским землям Белозерье характеризуется как племенной центр одного из финских этносов - веси. Впрочем, археолог и историк Н. А. Макаров в своей книге «Средневековое расселение на Белом озере», изданной в 2001 году, подводя итоги археологических исследований средневековых памятников Белозерья во второй половине XX века, подчеркивает, что ядро племенной территории веси находилось не на самом Белом озере, а в юго-западной части Белозерья , максимально удаленной от волоков северо-восточного направления. Узел славянского расселения X—XIII веков с центром в городе Белоозере сформировался, таким образом, на периферии как древнерусских земель, так и территории веси.
Видимо, составителям древнейших статей летописей было еще неведомо, какие именно племена проживали к востоку от Белозерья. Лишь пять раз в «Повести временных лет» упомянута «чудь», названная однажды «заволочской». Важно отметить, что именно народ под собирательным именем «чудь» фигурирует в роли первопоселенцев-язычников в многочисленных преданиях, бытовавших на большей части Севера вплоть до XX века. Предания отражают обычно какой-нибудь динамичный момент развития отношений между аборигенами-язычниками - чудью - и пришельпами-христианами. Для Вологодчины типичны предания о чуди как первопоселенцах какой-либо местности; о военном противоборстве «наших» с воинственной чудью; об исчезновении, уходе и даже самопогребении не желающей принять христианство чуди. Любопытно, что в преданиях, записанных в регионе исторического расселения народа коми, рассказчики из его числа иногда повествуют о борьбе с пришельцами, отождествляя тем самым своих предков с «чудью»! Конечно, предания отразили лишь самые острые моменты взаимоотношений. Сохранение огромного количества нерусских топографических названий свидетельствует о длительном перийде сосуществования аборигенов и пришельцев.
Вместе с волнами поселенцев распространялась и новая для северных земель религия — 
христианство. Археологи фиксируют этапы этого процесса по находкам нательных крестов и каменных иконок. Для немногочисленных сохранившихся свидетельств современников освоения Севера свойственно противопоставление освоенных земель, заселенных единоверцами («христианским языком» — т. е. народом), и еще неведомых окраин, населенных чужаками-язычниками («погаными»). Именно так очерчивал северные и восточные рубежи Русской земли XI—XIII веков неизвестный нам создатель «Слова о погибели земли Русской», написанного после начала Батыева нашествия (1238 года) при правлении князя Ярослава Всеволодовича (умер в 1246 году): «...от немец до корелы, от корелы до Устюга, где тамо бяху тоймици погании и за Дышачим морем; от моря до болгар... - то все покорено было Богом крестияньскому языку, поганскыя страны, великому князю Всеволоду, отцю его Юрью, князю кыевскому; деду его Володимеру Мономаху».
Комментируя эту часть «Слова», исследователь древнерусской колонизации края Н. А. Макаров в книге «Русский Север: таинственное средневековье», отмечает, что очерченные северо-восточные рубежи государства «христианского народа» вполне реально наметить сегодня по историческим и археологическим данным. «Немцами» автор «Слова» называет шведов; основная территория расселения карел в тот период — Северо-Западное Приладожье; от него граница идет к востоку, охватывая Восточное Прионежье, Белозерье, Каргополье, земли по Ваге и Сухоне. Хорошо известный автору город Устюг, тогда еще относительно недавно построенный, и ныне располагается на Сухоне вблизи ее слияния с рекой Юг, возле более древнего города Гледена (основан в 1178 году). Здесь граница поворачивает на северо-восток. «Тоймичи поганые» — некрещеные жители Двинской земли; реки Верхняя и Нижняя Тойма впадают в Двину приблизительно в 200 км севернее Устюга. «Дышащим морем» называли моря Северного Ледовитого океана. Видимо, до его побережья простираются самые северные «покорившиеся» земли; далее граница, не достигая Уральского хребта, сворачивает на юг. Под «болгарами» подразумеваются жители Волжской Болгарии, мусульманского государства, занимавшего тогда нижнее Прикамье и часть Поволжья. Важно увидеть в этом отрывке из «Слова» свидетельство современника, осознающего значимость и размах процесса роста Русского государства. Как видим, Вологодские земли находились на недавно присоединенной северной окраине Древней Руси.
Из «Послания Василия Новгородского Федору Тверскому о рае» (1347 год)О преисподней: «... А мукы и ныне суть. ...Много детей моих, новогородцев, видоки тому на Дышучем мори: червь неусыпающий, и скрежет зубный, и река молненая Морг, и что вода входит в преисподняя и пакы исходить 3-жды днем».
О рае: «... А то место святагорая находил Моислав-новгородецъ и сын его Ияков; а всех их было три юмы (лодки. — А.С.), и одна от них погибла, много блудив, а две их потом долго носило море ветром, и принесло их к высокым горам. И ведеша на горе той написан деиисус лазорем чудным и велми издивлен, паче меры, яко не человечьскыма руками творен, но Божиею благодатью. И свет бысть в месте том самосиянен, яко не мочи человеку исповедати. И пребыша долго время на месте том, а солнца не виде, но свет бысть многочасьтный, светлуяся паче солнца. А на горах тех ликованиа многа слышахуть, и веселия гласы поюща...»
Памятники литературы Древней Руси. XIV- серединаXVвека. М., 1981. С. 44,46.
Земли за волоками воспринимались современниками как «дикие», неосвоенные. Самые удаленные части края рисовались ими порой в мистических тонах. Например, еще в 1347 году в послании новгородского архиепископа Василия Калики к тверскому епископу Феодору Доброму 
сообщалось, что, как и в библейские времена, на Земле все же существуют и рай, и преисподняя: «муки» — место мучений — находится у берегов Ледовитого океана, называвшегося тогда «Дышучим морем», а на неведомых скалах в этом море помещается рай. Описание видения рая напомнит современному, менее религиозному читателю, скорее, не искусно написанные лазурью образа, а специфическое для Приполярья северное сияние, непривычное взору выходцев из лесного края. Само название «Дышачего моря», присвоенное северным морям, указывает, по мнению некоторых исследователей, на очевидную «сухопутность» древнерусских колонизаторов, впервые столкнувшихся со столь ярко выраженными на северном побережье морскими приливными явлениями. Ритмичное чередование приливов и отливов, действительно, могло ассоциироваться с дыханием. Позже получило распространение другое именование — «Студеное море», подчеркивающее уже отличительную особенность морей Северного Ледовитого океана от других.
Схематичность географических представлений о Севере сохранялась на протяжении веков. Большинство европейцев раннего средневековья долго устраивали «карты» древнейшего образца, называемые по характерным очертаниям морей картами «0-Т»-типа. Такие карты 
отражали скорее христианские представления об устройстве мира, чем географические реалии: в центре «земного круга» неизменно помещался Иерусалим, к которому примыкали несколько причудливо расположенных морей и «стран». Взглянув на карту восточной половины Европы, которую держал в руках иной гуманистически просвещенный житель Западной Европы в XV, XVI и даже в начале XVII века, мы сможем убедиться, что в ее основе лежит труд великого географа античности Клавдия Птолемея! Его позабытая было в раннее Средневековье «Космография», составленная еще в середине II века нашей эры, вновь стала известной европейцам к XIII веку. Теперь она вернулась к ним окольным путем, при посредничестве арабов. Птолемеевский труд, достаточно корректно отражавший географические реалии вокруг Средиземного моря, в остальном следовал очень древним, порой почти мифологическим, представлениям. Некоторые современные исследователи усматривают на его картах Северной и Восточной Европы ситуацию, характерную еще для времени ... отступления ледника, то есть десятитысячелетней давности! До начала книгопечатания в середине XVвека карты чертились вручную на тонко выделанной коже — пергаменте. Неизвестные составителям дальние страны непропорционально уменьшались либо декорировались изображениями морских чудищ и невероятных жителей, например, покрытых шерстью «псоглавцев» или же людей с лицами на груди.
Впервые территория Русского Севера различима на карте, составленной в 1459 году венецианцем Фра-Мавро. Правда, на ней нанесены сразу три впадающих в Белое моребезымянных речных системы, которые могут обозначать лишь Северную Двину с притоками, и восточнее каждой из них имеется надпись «Пермия». Очевидно, источниками для составления этой части карты явились три описания, которые картограф не сумел согласовать между собой. Есть на карте и Вологодские земли — показано, например, Белое озеро, надписанное как еще одно «Белое море».
На смену схематическим изображениям лишь только в XVI веке пришли довольно точные карты, 
составлявшиеся с помощью измерительных инструментов. Первоначально составлялись карты наиболее заселенных стран Европы. В XV—XVI веках и на Руси стали создавать подробные локальные карты, правда, не всегда еще ладившие с географией. О существовании такой карты для бассейна Северной Двины (и Вологодских земель) мы знаем благодаря карте России, напечатанной французом Гийомом Делилем в 1706 году. По счастливому для нас стечению обстоятельств послом во Франции в 1705 году стал бывший двинской воевода А. А. Матвеев, передавший знаменитому картографу зля работы несколько карт русских земель, в том числе весьма подробный «чертеж» Двинских земель, созданный, видимо, в конце XVI века. На нем нанесены 122 населенных пункта в 21 волости Русского Севера. Карта недостаточно точна в передаче расстояний и направлений, но в сочетании с распространенными в то время дорожниками (описаниями пути с указанием расстояний) она позволяла эффективно осуществлять управление обширным регионом.
Географически более совершенен «Атлас мира» голландца Герарда Меркатора (1512—1594), почитавшегося современниками вторым после Птолемея великим картографом. На одной из страниц атласа можно видеть раскрашенную карту «Тартарии», на которой проступают весьма точные контуры речной сети Вологодчины. На реке Сухоне мы можем видеть шесть поселений: Устюг, Стрельна, Брусенеи, Тотьма, Шуйское, Вологда. Бассейн Сухоны, кстати, прорисован подробнее всех других местностей «Московии», на землях которой показано лишь около полусотни населенных пунктов. Другим регионам страны повезло меньше: Каргополь, например, оказался на берегу Белого моря, а некоторые западные русские земли и вовсе на ней не показаны. Почему именно Вологодчина окажется столь хорошо известной европейцам XVI века — дадим ответ ниже.
