Сказки Вологодского края
Неизвестный автор - "О молодом юноше и царь-девице"
Не в котором царстве, не в котором государстве было у царя три сына. Старшой сын стал у отца благословения просить: «Дай, батюшко, мне благословения да коня из лучших лучшего, и я поеду за тридевять земель в тридесятое царство. Мне этих охота вещей достать, дедушков след замять». Ну, вот отец и дал ему благословение: «Поезжай же, говорит, да с богом!»
Садится он на своего коня и едет близко ли, далеко ли, низко ли, высоко ли. Доезжает до долины. На долине стоит столб. На столбе подписано: «Если в правую дорогу ехать, конь сыт, а сам голоден; в левую дорогу ехать, сам сыт, конь голоден». Он умом своим раздумал: «Лучше же у меня конь сыт, а сам голоден: ехать в дорогу правую!» Опять он садится на коня и едет, попоедет близко ли, далеко ли, низко ли, высоко ли. Доезжает до долины. На долине стоит кузница. Так этот молодец прямо кузницы останавливается. Выбегает из кузницы мужичок: сам с ноготок, борода с локоток. Схватил этого молодца, утащил его в кузницу и заставил молотовничать.
Так его домой ждут год цельной. Середной брат просит у отца благословения: «Дай, батюшко, благословения: поеду своего братца искать». – «Нет уж, я не дам, говорит, своего благословения: старшой сын у меня уехал да и не приехал; если и ты также уедешь да и не приедешь...» – «А дашь ты свое благословение и не дашь: все равно поеду!» Опять также -берет из лучших лучшего коня, садится на коня и поехал близко ли, далеко, низко ли, высоко ли. Опять доезжает до той же до долины. На долине стоит столб. На столбе подписано: «Если в правую дорогу ехать, конь сыт, а сам голоден; если в левую дорогу ехать, сам сыт, а конь голоден». Опять садится на коня и едет близко ли, далеко ли, низко ли, высоко ли. Доезжает до долины. На долине стоит кузница. Из кузницы бежит мужичок: сам с ноготок, борода с локоток. Схватил этого молодца. Опять утащил в кузницу, заставил его молотовничать. Опять его домой год ждут. Последний сын просит у отца благословения: так отец заплакал и со своей царицей. Не дает благословения: «И ты уйдешь: как этта мы без тебя?» – «Дашь благословение и не дашь: тоже поеду! Только дай мне лучшего коня». Ушел на конюшню: на того коня руку наложит, конь подсядет, также и на другого, также и всю конюшню... Всех обошел лошадей, по себе не мог найти коня. Сам заплакал и лег он спать. И привиделось ему во сне: приходит к нему старушка: «Войди, говорит, в чисто поле. Тут есть погребная яма. В этой погребной яме есть дедушков конь. Ты можешь его взять». Молодой юнош утром встает, идет в чисто поле и нашел там погребную яму. В этой погребной яме нашел дедушкова коня на двенадцати цепях. Выпущает его из погребной ямы и накладывает на него руку. Конь его повыше выскочит еще. Берет он дедушкову шелковую плетку и садится на коня. Как он одел шелковой плеткой под подчеревку, так его конь рассержался, выше темного лесу подымался, ниже ходячего облака опускался; все лузья и болота перепрыгал, малые речки хвостом устилает.
Доезжает до этой до долины. На долине стоит столб. На столбе подписано: «В правую дорогу ехать, дак конь голоден, а сам сыт; если в левую дорогу ехать, сам сыт, конь голоден». «Лучше уж мне ехать, говорит в правую дорогу». Опять садится на своего коня. Одел шелковой плеткой под подчеревку, так его конь рассержался, выше темного леса подымался, ниже ходячего облака опускался; все лузья и болота перепрыгнул, малые речки хвостом устилает. Доезжает до долины. На долине стоит кузница. Бежит из кузницы мужичок: сам с ноготок, борода с локоток. Как этот молодец его одел шелковой плеткой, дак убежал этот мужичок в кузницу. Молодец привязывает своего коня, идет в кузницу. Этот старичок улез за уголье и не мог его найти. Его братья молотничают тут. Ну, и говорит: «Бог на помочь, братья мои! Так вас здесь, заставили молотничать? Ну, вы молотничайте теперь, работайте до моего обратного пути».
Так он садится на своего коня. Одел шелковой плеткой под подчереву, так его конь рассержался, ниже ходячего облака опускался; все лузьй-болота перепрыгал, малые речки хвостом устилает. Доезжает до долины. На долине стоит дом. Привязал своего коня и бежит хробоско на лестницу. Приходит в дом. Тут сидит девица на зачепном столбе и говорит: «Русские косточки слыхом не слыхала и видом не видала: сама на дом пришла! На ложку садится да в рот валится, только схлебни!» Молодой юнош говорит: «А еще кому бог даст хлебнуть-то!» И спрашивает: «Куда, молодой юнош, едешь?» Говорит: «Напой, накорми и на дорожку надели: тож-но спрашивай». Она напоила, накормила, стала спрашивать его: «Куда, молодой юнош, едешь?» – «Да вот еду из-за тридевяти земель в тридесятое царство: там есть Царь-девица, яблоки на струнах цветут. Мне хочется этих вещей достать». – «Хорошо, хорошо, молодец, задумал, да хорошо ли тебе будет? Много вашего братца туда уходит, мало взад выходит». – «Что же там есть кака застава, или что». – «Там есть моя средняя сестрица. Мимо ее птица не пролётывала, зверь не прорыскивал, молодец не проезживал. На-ко, дам я тебе письмецо: она тебя не тронет». Садится он на своего коня. Как одел шелковой плеткой по подчеревку, так его конь, рассержался, нише ходячего облака опускался, все лузья-болота перепрыгивал, малые-речки хвостом устилает. Доезжает до долины. На долине стоит дом. Привязывает своего коня и бежит столь хробоско на лестницу. Заходит в дом. Сидит девица на запечном столбе. Говорит, что русской косточки слыхом не слыхала и видом не видала: сама на дом пришла, на ложку садится, в рот валится, только схлебни! – «Кому бог даст». – «Далеко ли,– говорит,– молодой юнош, едешь?» – «Напой, накорми, на дорожку надели. Напоила, накормила да на дорожку наделила и стала спрашивать его: «Куда, молодец, «едешь?» – «Еду из-за тридевяти земель в тридесятое царство: там есть Царь-девица. У царя-девицы есть вода живая и мертвая, яблоки на струнах цветут. Мне бы этих вещей надо достать да дедушков след замять». – «Хорошо, хорошо, молодец, задумал; хорошо ли будет? Много вашего братца туды уходит, да мало взад выходит». – «Что там есть, каки заставы, али что?» – «Там есть моя старшая сестрица. Мимо ее птица не пролётывала, зверь не прорыскивал, молодец не проезживал. На же, я тебе напишу письмецо, так она тебя не тронет». – «Ой, ведь я забыл: и младшая-то сестра послала Вам письмо!» Садится на своего коня и одел шелковой плеткой под подчеревку. Как его конь рассержался, выше темного лесу подымался, ниже ходячего облака опускался, все лузья-болота перепрыгал, малые речки хвостом устилает. Выезжает на долины. На долине стоит дом. Привязывает своего коня и бежит хробоско на лестницу.
И сидит девица на запечном столбе: «Ах, говорит, русской косточки слыхом не слыхала, видом не видала: на ложку садится да в рот валится: только схлебни». Говорит: «Кому бог даст схлебнуть-то: на же я дам письмо от своей сестры». Она взяла письмо и посмотрела: «Далеко ли, молодой юнош, едешь?» – «Напой, накорми, на дорожку надели». Напоила, накормила, на дорожку наделила: «Куда, молодой юнош, едешь?» – «Еду я из тридевяти земель в тридесятое царство: там есть Царь-девица. У Царя-девицы есть живая вода и мертвая, яблоки на струнах цветут. Мне бы этих вещей достать, дедушков след замять». – «Хорошо, хорошо, молодец, задумал, да хорошо ли будет?». «Что же там каки заставы, али что есть?» – «Там вперед есть долина. На долине птицы-жары на дубах сидят. Мимо их птица не пролётывала, молодец не проезживал. На, вот я тебе дам корыто белуяровой пшеницы. Там, как доедешь, поставь белуяровой пшеницы корыто. Покамест они клюют, ты можешь проехать».
Садится на своего коня. Как одел шелковой плеткой по подчеревку, так его конь осер-жался, выше темного леса подымался, ниже ходячего облака опускался, все лузья-болота перепрыгал, малые речки хвостом устилает. Доезжает до долины. Тут птицы-жары сидят на дубах и заклокотали. Белуярову пшеницу он поставил. Оне и начали клевать и спрашивают его: «Куда, молодой юнош, едешь?» – «Я еду из-за тридевяти земель в тридесятое царство: там есть Царь-девица. У Царя-девицы есть живая вода и мертвая. Яблоки на струнах цветут. Мне бы этих вещей достать, дедушков след замять». – «Хорошо, хорошо, молодец, задумал, да хорошо ли будет? Много вашего братца туда уходит, да мало взад выходит». – «Что же там каки заставы есть, али что?» – «Есть там долина. На долине стоит богатырь тысячу лет. Мимо его птица не пролётывала и зверь не проскакивал и молодец не проезживал. В такие-то часы (он спит): то можешь проехать».
Как одел шелковой плеткой по подчеревку, так его конь рассержался, выше темного лесу подымался, ниже ходячего облака опускался; все лузья-болота перепрыгивает, малые речки хвостом устилает. Доезжает до долины. Тут стоит богатырь. Спит. – «Что же, говорил?» Умом подумал: «Я так проеду: ведь не вор!» Как одел шелковой плеткой богатыря по шее: «Что ты делаешь, молодой юнош?» «Давай сделаем мы с тобой поле». Вышел богатырь на долину и сосвистал своим богатырским гласом: «Бурко-Ковурко! Быть передо мной, как лист перед травой!» Бурко-Ковурко бежит, мать-земля дрожит; из ушей и из ноздрей огнено пламя пышет. Садится богатырь на своего коня, и едут они друг на друга. Богатырь ударил своей сорокопудовой палицей, дак молодой и не пожмурился. Как молодой юнош ударил шелковой плеткой, так он из седла вылетел. Конь на его на грудь наступил. «Что, богатырь, смерти хошь, али живота?» – «Молодой юнош, не придай смерти, придай живота!» И спрашивает: «Далеко ли едешь?» – «Я еду из-за тридевяти земель в тридесятое царство: там есть Царь-девица. У Царя-девицы есть живая вода и мертвая, на струнах яблоки цветут. Мне бы этих вещей достать, да дедушков след замять». – «Хорошо, хорошо, молодец, задумал, да хорошо ли будет? Много вашего братца туда уходит, мало взад выходит». «Что же там, каки есть заставы, али нет?» – «Там есть струны, на струнах колокольцы беспрестанно поют: тебе никак не проехать. Дак в двенадцать часов ночи они останавливаются».
Садится на своего коня. Как одел шелковой плеткой по подчеревку, так его конь рассержался, выше темного лесу подымался, ниже ходячего облака опускался; все лузья-болота перепрыгал, малые речки хвостом устилает. И доезжает до этих струн. Эти колокольцы не поют. Он и проезжает. Заезжал в это царство. У парадного крыльца стоит столб. В столбе три кольца:.первое кольцо – медное, второе – серебряное, третье – золотое. Привязывает он своего коня к золотому кольцу. Заходит во дворец. Царя-девицы тут нет: ушла там в свое присутственное место. Молодой юнош походил-походил, положил свои дела на стол, сам спать лег и уснул богатырским сном. Приходит тут Царь-девица и смотрит на его, что он о чем красив. Побудила, побудила она его: не может разбудить! Так что побудила-побудила и поплакала и ему каких нужно вещей она изладила, и сама опять ушла в присутственное место. Он проснулся ото сна, что Царь-девица была, что ему вещи изладила, сама опять ушла в присутственное место. Он отправился домой с этими вещами. Садится на своего коня. Как одел шелковой плеткой по подчеревку, так его конь рассержался, выше темного лесу подымался, ниже ходячего облака опускался, все лузья-болота перепрыгивает, малые речки хвостом устилает. И проезжает он все эти заставы. И берет из кузницы своих братьев. Приезжают они домой. Отец уж стар. Ставит он своего старшего сына на царство, а младший опять, отправляется из-за тридевяти земель в тридесятое царство к Царь-девице. По дороге уничтожил все заставы. Взял он ее за себя замуж. Сделали тут пир во весь мир. И я тут был, пиво пил. Пиво-то тепло да по усу текло, да в рот-от и не попало.
