Чечулин Николай Дмитриевич (3. 11. 1863, Череповец - 14. 02. 1927, с. Борисоглебское Череповецкого у.)

 Крупный историк и искусствовед, член-корреспондент РАН, оставил огромное научное наследие.

Оригинальность личности, исключительная самостоятельность мышления, интерес к сюжетам на стыке наук позволили Чечулину во многом опередить своих современников, но эти же качества обусловили и появление большого числа его недоброжелателей, стремление предать забвению его труды и его имя.

Отец Н. Д. Чечулина был мелким петербургским чиновником, мать, урожденная Петрова, происходила из дворянской семьи. Большое влияние на будущего историка оказал дядя Н. П. Петров — выдающийся инженермеханик, один из руководителей железнодорожного дела в России.

В Санкт-Петербургском университете Николай Чечулин учился одновременно с С. Ф. Платоновым, но на три курса позже. У них были одни и те же учителя, один и тот же кружок русских историков, группировавшийся вокруг В. Г. Дружинина. С талантливым историком Платоновым Чечулин сохранил дружбу на всю жизнь, а из университетских преподавателей идеалом человека и ученого для него стал К. Н. Бестужев-Рюмин. Вслед за профессором Бестужевым-Рюминым Чечулин стремился следить за всеми отраслями исторического знания, готовить образцовые издания источников и тщательно их исследовать, описывать исторические события и характеры исторических деятелей точно и ярко.

За студенческую работу об А. Т. Болотове будущий ученый получил медаль, но в магистерской диссертации «Города Московского государства в XVI в.» (СПб., 1889) он обращается к писцовым книгам XVI века, сложным по составу и совершенно не разработанным в научном плане. Автор выполнил операции с тысячами цифр о количестве и национальном составе населения, соотношении сословий, о доходах от земли, торговли, ремесел, разобрался в сложном делопроизводстве эпохи. Данные о повинностях, о характере занятий жителей, об организации общины, о положении женщин — все эти сведения до сих пор сохраняют за монографией славу одного из лучших пособий по средневековым писцовым книгам. В 1879 г. из рук знатока социально-экономической тематики В. О. Ключевского Чечулин получил за свой труд Уваровскую премию. Два достоинства отметил Ключевский в этом сочинении: интерес к источникам и умение работать с ними, отсутствие боязни сложных вопросов. Указанная работа Н. Д. Чечулина сохраняет свою ценность до сих пор. Он изучил жизнь представителей 210 специальностей: уровень потребления продуктов, домашний гардероб, состав хозяйственного инвентаря, медицинское обслуживание и пр. Монография сопровождена приложениями о городовой застройке, книжности, нецерковных именах и прозвищах. Фактически Чечулин одним из первых стал изучать структуры повседневности.

Эту работу он продолжил в книге «Русское провинциальное общество во второй половине XVIII века» (1899), основанной на анализе мемуаров эпохи. Его интересовали не только быт, обыденное времяпрепровождение, но и «склад ума, ход мыслей и житейская логика» дворян — обитателей усадеб, их вкусы и реакция на окружающий мир. Исследователь попытался добросовестно описать нравы XVIII в., четко отделяя прежние отношения от современных ему реалий. Характерным он считал «то, что повторялось часто при самом обычном течении жизни, что было совершенно естественным, нормальным». Итогом стало содержательное и живое описание дворянской усадьбы с обедами, развлечениями, разговорами, с суевериями и религиозными привычками, обычаями семейного воспитания, иерархией старшего поколения.

Дореформенное дворянство в добросовестном исследовании Чечулина оказалось вполне симпатичным и культурным, а не воплощением невежества и носителем пороков. Чечулин попал под шквал критики авторитетных публицистов за «убогонькую попытку» обелить крепостников, «пользуясь начитанностью в мемуарах». Но В. О. Ключевский и М. М. Богословский благожелательно оценили и социально-психологический подход автора к проблеме, и исследовательские приемы своего коллеги. Жаль, что чечулинский опыт изучения дворянской усадебной культуры, оказавшей серьезное влияние на всю культуру XVIII—XIX вв., не был в то время продолжен, а затем и надолго забыт.

В качестве приват-доцента университета Чечулин читает специальные курсы о мемуарах XVIII в., об образовании и воспитании в России. Он участвует в создании Исторического общества, вступает в Археологическое и Географическое общества, активно работает в Обществе любителей древней письменности и Ярославской губернской ученой архивной комиссии. Ему довелось завершать издание писцовых книг, начатое Н. В. Калачовым, редактировать «Русский биографический словарь».

Чрезвычайно продуктивным оказался период 1890—1895 гг. Он издает переписку графа Н. П. Румянцева по вопросам науки, пишет очерки об Иване III и княгине Е. Р. Дашковой. В одной из статей он раскритиковал составленный Н. И. Паниным в 1762 г. проект создания императорского совета, отказывая ему в антисамодержавной направленности, как и в какой- либо полезности деятельности Комиссии о вольности дворянства (1763). Все это настолько противоречило существовавшему мифу о конституционных устремлениях Екатерины II, что ученый мир решительно настроился на борьбу с ниспровергателем господствующей системы ценностей. Монография Чечулина «Внешняя политика России в начале царствования Екатерины II» (1896), защищаемая им в качестве докторской диссертации, подверглась резкой критике. В. И. Ламанский — один из официальных рецензентов — дал отрицательный отзыв, публичный диспут 8 декабря 1896 г. пришлось даже прервать из-за недопустимого тона отдельных ораторов. В закрытом заседании совет историко-филологического факультета все же признал Чечулина достойным искомой степени, но страсти бушевали долго. Автора упрекали и в недомыслии, и в незнании иностранных языков, даже Сергей Федорович Платонов, защищавший Чечулина в период дискуссии, позже признал эту работу слабейшей монографией друга.

Между тем в злополучной работе (объем свыше 400 страниц) речь шла об изначально самостоятельной и успешной екатерининской дипломатии. Критики не замечали мощной источниковой базы исследования, не соглашались с выводом о независимости позиций России от политики Пруссии, не признавали самой возможности заниматься историей дипломатии специалисту по писцовым книгам.

Последовали «оргвыводы»: фамилия Чечулина исчезла из официальной хроники Петербургского университета, из списков Исторического общества. Его основным местом работы стала Публичная библиотека, он сосредоточивается на публикации исторических и литературных памятников: подготовил три тома наказов в Уложенную комиссию 1767 г., издал протоколы елизаветинской Конференции, публиковал мемуары и письма XVIII в. в журнале «Старина и новизна».

Новым увлечением Николая Дмитриевича стало коллекционирование гравюр и собственное творчество в технике офорта. Он становится специалистом в этой сфере, много публикуется, выступает как эксперт в Лейпциге и Дрездене, руководит отделом изящных искусств Публичной библиотеки. Его самый значительный труд по этим проблемам — «Десять лет собирания. Каталог коллекции гравюр Н. Д. Чечулина с очерком истории гравирования » (СПб., 1908). Параллельно с этим он переводит на русский язык Лукиана, Гете и др.

Неожиданностью для его недоброжелателей было появление в 1905 г. «Очерков по истории русских финансов в царствование Екатерины II». Всесторонний расклад доходов и расходов правительства, описание финансового механизма XVIII в. как бы изнутри стали основой для убедительного вывода о екатерининском правлении как эпохе экономического застоя и неумелой финансовой политики. Через год Чечулин издает знаменитый «Наказ» Екатерины II, где в комментариях повторяет свой прежний вывод о несамостоятельности этого произведения императрицы.

В 1910—1920-х гг. Чечулин занимается европейской гравюрой и историей русской литературы, но работы такого рода публиковались в малодоступных изданиях или вовсе не были опубликованы. Зато было замечено его исследование о Сенате 1762—1796 гг. как органе руководства всем аппаратом государства. К сожалению, это направление в изучении деятельности Сената не получило развития до сих пор. Оригинальным был очерк о царствовании Екатерины II в юбилейном сборнике «Государи из дома Романовых, 1613-1913» (М., 1913. Т. 2).

В 1912 г. жизнь Чечулина снова переменилась к лучшему. Он работает председателем испытательной комиссии в Московском университете, затем — в Казани (1913), в Киеве (1915), а с 1915 г. назначается попечителем Виленского учебного округа.

Революционные перемены в стране привели к тому, что с мая 1917 г. Чечулин поселяется в с. Борисоглебске Череповецкого уезда (на берегу Шексны), где почти безвыездно живет до конца своих дней. 10 декабря 1921 г. он был избран членом-корреспондентом АН, ему сохранили петроградскую квартиру и имение, библиотеку и коллекцию гравюр, он получал пайки и «академическое обеспечение», издал две книги (за что получил 38 пудов хлеба). Ему «посчастливилось» и в другом: он умер до «дела Платонова», а их добрые отношения были всем известны. Представление о том, как ему жилось в эти годы, дает написанная книга о великом живописце Дюрере — философская и лирическая биография о смысле жизни, цене труда, ответственности творца (Альбрехт Дюрер. Его родина, его жизнь, его творчество. — Пг., 1923). В биографии Дюрера старый ученый увидел много сходства с собственной судьбой и добросовестно акцентировал эти совпадения.

Следуя сложившимся привычкам, он и в деревне работал по двенадцать часов в сутки и умер в своем кабинете 14 февраля 1927 г. внезапно и без свидетелей. Хоронили ученого брат и соседи-крестьяне. Платонов в некрологе отметил исключительную научную добросовестность друга, гуманность и благородство, серьезный ум и неутомимость в труде.

Николай Дмитриевич Чечулин достоин благодарной памяти потомков, труды его сохраняют научную значимость и в наши дни.