Игорь Северянин (Игорь Васильевич Лотарев) (4. 05. 1887, Санкт-Петербург - 20. 12. 1941, Таллин)

Поэт, переводчик, мемуарист.

Отцом Северянина был отставной штабс-капитан железнодорожного батальона Василий Петрович Лотарев, а матерью — Наталия Степановна, урожденная Шеншина, дальняя родственница прославленного классика русской поэзии А. А. Фета. Когда брак распался, мальчик остался с отцом в г. Череповце, в ту пору относившемся к Новгородской губернии. Образование будущий поэт получил в Череповецком реальном училище, а в окрестностях этого города (теперь это — Вологодчина), в северных лесах и на берегах северных рек впервые явилась ему его Муза («Лесофея»), отсюда и псевдоним поэта — «Северянин». Много лет спустя, уже в эмиграции, он воскрешал в стихах места своего детства и всегда при этом звучала в них ностальгическая нота: «О Суда! Голубая Суда! Ты внучка Волги! Дочь Шексны! Как я хочу тебя отсюда!» («Роса оранжевого часа»).

Писать стихи Игорь начал рано, сам определил начало своего творческого пути 1905-м годом, а в ранней и краткой автобиографии назвал цифру 35, обозначившую количество выпущенных им в свет самостоятельно поэтических брошюр. Широкую, хоть и с привкусом скандала («двусмысленную »), славу поэт получил в начале 1910-х гг., провозгласив новую поэтическую школу «эгофутуризма». Школа уже через год, обнаружив свою химерическую сущность, распалась, а Северянин подтвердил свою популярность (свой «недвусмысленный талант») выходом в свет первой полновесной книги стихов «Громокипящий кубок» (1913), доброжелательно отмеченный лучшими поэтами Серебряного века: Ф. К. Сологубом, Н. С. Гумилевым, А. А. Блоком. Впоследствии — и в России, и в эмиграции — Северянин составит и выпустит еще около двадцати поэтических книг, но «Громокипящий кубок» так и остался жемчужиной его поэтического наследия. Здесь произошло то слияние двух стихий, которые создали его неповторимый стиль, самим поэтом определенный формулой — «иронизирующее дитя» («Медальоны», 1934). Его лирический герой живет в двух ипостасях: дерзкий ироник, то ли стилизующий, то ли пародирующий салонную поэзию, и бесхитростный лирик («как день весны»), чья душа безудержно «влечется в примитив». В последующие годы до ухода в эмиграцию он выпустил еще пять книг, много разъезжал по стране с «поэзоконцертами». Слава его росла, а 27 февраля 1918 г. в Москве в Политехническом музее упрочилась тем, что он выиграл конкурс на титул «короля русских поэтов». В том же году поэт оказался в эмиграции, отрезанный от Родины ново^ государственной границей Эстонии, где они с матерью давно и регулярнс снимали дачу в небольшом рыбацком поселке Тойла. Здесь, женившись н; эстонской поэтессе Фелиссе Круут, он прожил более пятнадцати лет.

За границей Северянин продолжал активную творческую деятельность выпустил несколько поэтических книг, лучшими из которых и последними стали собранные в тридцатых годах «Медальоны» и «Классические розы» Не прекращал концертной деятельности, разъезжая вместе с супругой-по этессой по Европе. Переводил эстонских поэтов. Освоил крупные жанры лирической поэмы и «романа в строфах». В 1922—1923 гг. одна за другой создав цельность трилогии, явились в свет три автобиографические («без выкрутасные») поэмы: «Падучая стремнина», «Колокола собора чувств», где с новой силой поэт образно воплотил любовь к стране детства — новгородскому (вологодскому) Северу, чьи «одебренные сны так и остались главным содержанием его задушевной лирики.

Если его спрашивали, полагает ли он себя эмигрантом или беженцем он неизменно сердился: «...я не эмигрант. И не беженец. Я просто дачник С 1918 года». В стихотворении «Наболевшее» уточнил: «Нет, я не беженег и я не эмигрант, — Тебе, родительница, русский мой талант...».

Сегодняшним наследникам богатств Серебряного века русской поэзии открывается без искажений «простая, как день весны» душа поэта — истинного северянина. В любви к природе Русского Севера душа эта раскрывается наиболее последовательно. Еще в 1906 г. напечатал он очерк в стихах «В северном лесу», где с сыновним чувством воспеты милые сердцу лесные края вокруг Череповца. Вслед за любимым поэтом А. К. Толстым в величавом образе сурового края юный поэт обобщил, символизировал формирующееся в нем понимание русского духа, славянской души: «Мне нравится унылая природа Мне дорогого Севера с красой Свободного славянского народа С великою и с гордою душой...».

В природе он более всего любил лес и воду, особенно воду. Реки, ручьи, фиорды, озера, моря всегда возбуждали его поэтическое воображение. «На реке форелевой», «Поэза северного озера», «Вода примиряющая», «Стихи о реках», «Норвежские фиорды», «Я к морю сбегаю» — десятки стихов Северянина варьируют тему «примиряющей воды». В последние трудные годы изгнания особенно настойчиво повторяет он образ северной реки — «форелевой», «играющей». Вечно бегущая вдаль синяя лента стала в его образном мире нитью, связывающей его со страной детства. Слияние рек, бегущих по разным странам и не признающих государственных границ, стало залогом, обещанием воссоединения с милой и утраченной землей: «Я снова вижу реки русские — Нелазу, Суду и Шексну... И брови хмурые, суровые Вдруг проясняются, когда Поймешь: Россонь слита с Наровою, И всюду — русская вода!». В стихотворении «Таймень» эта тема слияния и единения выражена особенно сильно.

Весной 1935 г. Игорь-Северянин, расставшись с Фелиссой Круут-Лотаревой, уехал из Тойлы в Таллин, где учился их сын Вакх Лотарев. Спутницей его жизни в последние годы стала В. Б. Коренди, не оставившая следа в его позднем творчестве. Материальные затруднения не позволили новой семье жить в столице, и она кочевала по эстонским городам и поселкам: Нарва, Венскюла, Усть-Нарва, где застало их установление советской власти в Эстонии и начало Великой Отечественной войны. Попытки эвакуироваться в глубь страны успехом не увенчались и, перевезенный в Таллин, русский поэт скончался там 20 декабря 1941 г. На его могильном камне высечены слова из позднего стихотворения: «Как хороши, как свежи будут розы, Моей страной мне брошенные в гроб» («Классические розы»).

Творческий путь Игоря-Северянина, как и его жизненная дорога, не был гладок. Стиль его не был ровен. Муза металась между текучей модой и стремлением к вечной гармонии. И всякий раз, когда последняя одерживала победу, когда рождалось произведение, написанное по законам красоты и правды, душа его ликовала, а поэт переживал праздник возрождения. Одно из своих произведений он так и назвал — «Возрождение»: «Величье мира — в самом малом. Величье песни — в простоте. Душа того не понимала, Нераспятая на кресте. Теперь же, после муки крестной, Очищенная, возродясь, Она с мелодией небесной Вдруг обрела живую связь». «Ручеиковая» и ласковая лирика Северянина, посвященная родной земле, с которой он был долго и горестно разлучен, ныне возрождается, отличаясь и от ироничных «поэз» юности, и от саморекламных футуристических стихов. У нее иное лицо и иная задача. Пусть поэт в своей новой посмертной жизни на Родине не столько «эпатирует» презренного и бескрылого обывателя, как во времена юности, сколько напоминает людям о самом дорогом чуде — родной земле, разрыв с которой приносит душевную муку: «О России петь — что весну встречать, Что невесту ждать, что утешить мать... О России петь — что тоску забыть, Что любовь любить, что бессмертным быть!».

Он пел о России. И тем заслужил свое бессмертие. Наш земляк — северянин, «поэт с открытой душой», как назвал его еще в десятых годах XX столетия А. А. Блок.