Шаламов Варлам (Варлаам) Тихонович (18. 06. 1907, Вологда - 17. 01. 1982, Москва)

Русский писатель: поэт, прозаик, публицист.

Родился в семье священника, бывшего миссионера православия на Аляске. Детство и школьная юность его прошли в родном городе: учился в гимназии, а после революции — в единой трудовой школе, которую окончил в 1923 г. Позже вологодское детство было описано им в автобиографической повести «Четвертая Вологда». Не принятый в вуз как сын священнослужителя, он уезжает в Москву, где в 1926 г. поступает на факультет советского права МГУ. Движимый врожденным чувством справедливости, Шаламов примкнул к подпольной (троцкистской) организации, ведущей борьбу с набирающим силу тоталитаризмом. 19 февраля 1929 г. был арестован за распространение «Завещания» (письма XII съезду партии) В. И. Ленина, отправлен в Бутырскую тюрьму и приговорен к трем годам лагерного заключения на Северном Урале, где шло строительство «гиганта первой пятилетки » — Березниковского комбината. Так начался долгий путь его скитаний по сталинским концлагерям. Вишерский период этого пути длиною в три года он описал в произведении «Вишера» с характерным для его представления о жанровой системе «новой прозы» подзаголовком «антироман».

Отбыв срок, возвращается в Москву. Решив посвятить себя литературе, активно включается в творческую жизнь столицы: печатает статьи, фельетоны; работает над рассказами и стихами. Первый рассказ о фашизме «Три смерти доктора Аустино» был опубликован в 1936 г. в журнале «Октябрь ». В январе 1937 г. был арестован вторично и осужден за «контрреволюционную троцкистскую деятельность» на пять лет исправительно-трудовых лагерей. На этот раз путь Шаламова лежал в далекую Магаданскую область, где по берегам реки Колымы располагалось крупное ответвление «архипелага ГУЛАГ», по разным участкам которого прошел его крестный путь. Пятилетний срок закончился, но по доносу он вновь был судим за «антисоветскую агитацию» (восхитился величием таланта писателяэмигранта Бунина) и получил очередной, на этот раз десятилетний, срок.

С 1946 г., закончив фельдшерские курсы, стал работать в Центральной больнице для заключенных на левом берегу Колымы и на лесной «командировке » лесорубов. Здесь недавний «работяга» и «доходяга» обрел себя, начав писать. Записывал в самодельные тетради стихи, вновь сочиненные и воскрешенные ожившей памятью. Так явились на свет поэтические «Колымские тетради», позже приведенные автором в стройный порядок, прокомментированные и превращенные в художественную цельность. Это собрание стихотворений впервые опубликовано хранителем шаламовского наследия И. Сиротинской уже после его смерти — в 1994 г. Шестью разделами вошли в него поэтические книги («тетради»): «Синяя тетрадь», «Сумка почтальона», «Лично и доверительно», «Златые горы», «Кипрей» и «Высокие широты». Краткие и емкие авторские комментарии — от субъективных автооценок до эстетических постулатов поэтов — придают этому собранию характер художественного монолита.

Поэт рассматривал свои стихи как способ существования в неволе и орудие победы над тотальным злом. Через весь поэтический ансамбль «Колымских тетрадей» прошел мотив жизнеутверждающей силы искусства. Идея «поэзии во спасение» победно звучит, например, в стихотворении «Баратынский » из «Синей тетради», где речь идет о целительном воздействии на душу узника найденной в пустом доме книги «вдохновенных стихов» поэтаклассика. Сила, побуждающая человека выжить в аду, стала мотивом стихотворения «Сосны срубленные» в тетради «Лично и доверительно». Секрет выживания, энергию противостояния злу находил Шаламов-поэт и в истории нации: на такой стержень нанизаны стихи, написанные в разные годы и попавшие в разные тетради, как, например, «Суриков. Утро стрелецкой казни », «Суриков. Боярыня Морозова» из тетради «Сумка почтальона» или «Аввакум в Пустозерске» из «Златых гор».

В целом ансамбль «Колымских тетрадей » являет собой концентрацию той животворной энергии, которую в «Колымских рассказах» он обозначил формулой «Воскрешение лиственницы». Именно эта энергия стала соединительной силой, сложившей единую Колымскую эпопею шаламовского творческого наследия из ансамблей «Колымских рассказов» и «Колымских тетрадей».

В октябре 1951 г. завершился срок заключения Шаламова, а осенью 1953 г. он вернулся в европейскую часть страны. Но жить в Москве ему разрешили лишь после реабилитации в 1956 г., а до того он кочевал по Калининской области, где и приступил к созданию главного произведения — повествовательного ансамбля «Колымских рассказов». Это название поначалу было дано первому циклу рассказов из шести, составивших композицию. За ним в 1950-х и 1960-х гг. явились «Левый берег», «Артист лопаты», «Очерки преступного мира», «Воскрешение лиственницы» и «Перчатка, или КР-2». В издательской и читательской практике первое заглавие распространилось на все шесть циклов вместе. Опыт первых зарубежных публикаторов, разрушивших композиционную цельность замысла печатанием рассказов вроссыпь и «аптекарскими дозами», вызвал резкое недовольство автора, выраженное в известном письме в редакцию «Литературной газеты» от 23 февраля 1972 г. «Колымские рассказы» поначалу читателями и комментаторами были трактованы как явление документальной прозы, как феномен «литературы свидетельств». К девяностым годам о них сложилось более глубокое мнение как о «философской прозе» (Ю. Шрейдер), которая запечатлела не столько цепь исторических фактов, сколько великую катастрофу расчеловечивания в мире тотальной государственности, где власть отождествила себя с силой. В таком свете само явление концлагеря, уничтожающее человеческое достоинство, в «Колымских рассказах» стало не только документальным фактором русской истории XX в., но и обобщенной моделью всякого тоталитарного государства. Шаламов постоянно варьирует мысль, что лагерь в своем устройстве — «мироподобен»: «В нем нет ничего, чего не было бы на воле, в его устройстве социальном и духовном». В рассказах многократно повторен образ: на лагерных воротах красуется известный сталинский девиз: «Труд есть дело чести, дело славы, доблести и геройства», являя собою образец кощунственной тотальной государственной лжи. А «подземный гнусный орден» блатной прослойки, захватившей власть над массой беззащитных «зеков» (цикл «Очерки преступного мира»), явился читателю обобщенным на экзистенциальном уровне аналогом партийной власти на свободе.

В скрупулезно воспроизведенной истории сталинских «исправительных » лагерей Шаламов отразил и сложную эволюцию самосознания советских людей, которыми регулярно пополнялась огромная армия «зеков». Лучший рассказ цикла «Левый берег» — «Последний бой майора Пугачева» — открывается авторским рассуждением о двух генерациях этого сословия: довоенных «троцкистов» и послевоенных, в большей части — репатриантов из гитлеровских лагерей советских военнопленных. Если первые были жертвами выморочной «теории» разгорающейся классовой борьбы — растерянными и скоро ломающимися, то на смену им пришли люди «с иными навыками, приобретенными во время войны», с волей и готовностью к сопротивлению. Конец рассказа — апофеоз и реквием мужественным и свободолюбивым людям, в неудавшемся побеге которых автор рассмотрел залог победы, «воскрешение лиственницы». Публикации «Колымских рассказов » в родной стране писатель не дождался. А первое их лондонское издание на русском языке (1978) подержал в руках, но не смог прочитать из-за обрушившейся на него слепоты.

Многие годы (с 1953 по 1979) Шаламов вел рабочие тетради, где записывал стихи, наброски замыслов, а также размышления и заметки о разном. Сберегаемые в Российском государственном архиве литературы и искусства, лишь выборочно расшифрованные и опубликованные И. Сиротинской, они свидетельствуют, что творческий потенциал писателя не был исчерпан. Более того, главная часть его художественной эпопеи о неравной и неправой войне государства со своим народом осталась недописанной: «Неописанная, невыполненная часть моей работы огромна... Лучшие колымские рассказы — все это лишь поверхность, именно потому, что доступно описано». В «толстых тетрадях» сохранились и ценные суждения писателя о природе его «новой прозы», и многие нетрадиционные оценки классиков русской и мировой литературы. Шаламов умер в январе 1982 г. в психоневрологическом отделении дома инвалидов. Похоронен на Кунцевском кладбище в Москве.

Вологда бережно чтит память земляка. В доме на Соборной горке, где жила семья священника Т. Шаламова и где родился будущий писатель, существует его музейный уголок, заново оформленный художником С. Иевлевым к началу Шаламовских чтений в 1994 г. Чтения эти проходят ежегодно, приуроченные ко дню рождения писателя. Мемориальная доска с барельефом, выполненная скульптором Ф. Сучковым, установлена на Шаламовском доме еще в 1990 г. А к Чтениям 2000 г. Вологодский камерный драматический театр по мотивам колымской эпопеи создал спектакль «Отче наш» в постановке Я. Рубина.