Знаменитые люди Вологды

Игнатий (в миру - Брянчанинов Дмитрий Александрович) (5.02.1807, с. Покровское, ныне - Грязовецкий р-н 30.04.1867, Бабаевский монастырь, ныне - Костромская обл. )

Епископ Кавказский и Черноморский, общерусский святой (канонизирован в 1988 г.).

Дмитрий Александрович Брянчанинов происходил из старинного дворянского рода, начало которому, по преданию, положил оруженосец великого князя Дмитрия Донского Бренко, погибший на Куликовом поле. Семья Брянчаниновых проживала в своем родовом поместье в с. Покровском Грязовецкого уезда Вологодской губернии. Характеризуя среду, в которой воспитывался Игнатий, его биограф Л. Соколов пишет: «В качестве характерных черт этого [помещичьего] класса за рассматриваемый период времени — с одной стороны, переживание шаг за шагом западноевропейских, очень нередко чуждых подлинной русской жизни влияний, а с другой — сохранение именно в недрах дворянского класса самобытно-национального уклада русской жизни и верность коренным традициям русского духа и быта». Страстным защитником и пропагандистом русского духа и стал позднее Игнатий.

Отец, Александр Семенович, был настоящий русский помещик — деспот и в отношении крестьян, и в семье. «Никто из домашних никогда не мог прекословить железной воле Александра Семеновича», — пишет один из исследователей. В отношении детей была принята очень строгая и суровая система воспитания, за малейшую провинность наказывали и очень часто розгами. Мать, Софья Афанасьевна, была интеллигентной женщиной, но почти не оказывала влияния на воспитание детей. Биограф Дмитрия Александровича Л. Соколов считает, что именно отсутствие родительского тепла и заставило его задуматься о монашеской жизни.

Когда Дмитрию было 15 лет, отец отвез его в Петербург и определил в Военно-инженерное училище. Учился Дмитрий прилежно и все годы был первым учеником. Из-за его успехов в учебе и прилежности на него обратил внимание великий князь Николай Павлович, будущий император. Перед молодым человеком открывались блестящие перспективы, но желание иноческой жизни не оставляло его. В 1826 г. он окончил училище, получил чин поручика и сразу же подал рапорт об отставке, которая, однако, не была принята. И лишь через год, когда молодой офицер служил в крепости Динабург, его прошение было удовлетворено.

Получив отставку, Дмитрий Александрович уехал в Александро-Свирский монастырь Олонецкой губернии и стал послушником этого монастыря. Своим духовным наставником он избрал известного своим духовным подвижничеством иеромонаха старца Леонида, который возрождал тогда древнее старчество. Отношение духовных детей к своему духовному отцу состояло в полном подчинении воле последнего. Отец Леонид, испытывая духовную крепость своего ученика, налагал на него самые тяжкие испытания. Выходцу из богатой дворянской семьи приходилось выполнять тяжелые и унизительные работы и подчиняться людям, ранее стоявшим гораздо ниже его на социальной лестнице. Но не все в монастыре были сторонниками старчества, поэтому Дмитрию вместе с о. Леонидом пришлось вскоре переселиться в Плошанскую пустынь Орловской губернии, а затем в Оптину пустынь. Здесь Дмитрий заболел, и родители пригласили его в Покровское. В родном доме он прожил, однако, недолго и удалился в КириллоНовоезерский монастырь. Суровый климат вновь обострил болезни молодого послушника, и для лечения Дмитрий вернулся в Вологду. Епископ Вологодский Стефан поместил его в Семигородную Успенскую пустынь, что находилась около Кадникова, затем перевел в Глушицкий монастырь, а 28 июня 1831 г. в Вологодском Воскресенском соборе состоялся постриг Дмитрия в монахи с наречением его именем Игнатий. 4 июля того же года монах Игнатий был рукоположен епископом Стефаном в иеродиакона, 25 июля — в иеромонаха и вскоре был назначен настоятелем Пельшемского Лопотова монастыря. Молодому настоятелю было всего 24 года. Нужно признать, что Игнатий проявил завидную волю в достижении монашеской жизни, хотя его отец противодействовал этому и желал для сына светской карьеры.

К этому времени у Игнатия уже сложились твердые взгляды на монашескую жизнь. По его мнению, современное монашество отошло от заветов и традиций древнего монашества. «Как старец Леонид несколько лет назад вел его самого, — пишет его биограф Л. Соколов, — так теперь он сам наставлял и учил других, испытывая их кротость, смирение, терпение и веру, ибо из писаний отеческих он знал, что "для того, чтобы окрепли и возмужали в иноке евангельские свойства... кротость его должна быть испытана, смирение его должно быть испытано; терпение и вера испытаны. Должно быть испытано — дороже ли ему Евангелие, слово и заповедь Христовы, в которых жизнь вечная, дороже ли они преимуществ, удобств и обычаев мира..."». Добиться этого Игнатию стоило больших трудов, потому что отвыкшие от строгой монашеской жизни иноки не могли сразу без ропота оставить глубоко укоренившиеся в их душах привычки. Однако Игнатий твердо вел свою линию и показал себя ревностным блюстителем монашеского чина. Удалось ему улучшить и материальное благополучие монастыря.

В 1833 г. Игнатий был вызван в столицу и назначен настоятелем Троице- Сергиевой пустыни с возведением в сан архимандрита. Это назначение состоялось по повелению императора Николая I. Троице-Сергиева пустынь находилась на берегу Финского залива, недалеко от Петербурга. Основана она была в 1732 г. настоятелем Троице-Сергиевой лавры архимандритом Варлаамом (Высоцким), духовником императрицы Анны Иоанновны. К названному времени обитель переживала далеко не лучшие времена. В хозяйственном отношении дела были запущены, монахи вели «рассеянный» образ жизни, совсем не соответствующий их монашескому званию. Игнатий ревностно взялся за дело и показал себя человеком большой выдержки и твердого характера, аскетической выносливости, способным благотворно влиять на окружающих. За 24 года управления он сумел превратить монастырь в первоклассный и образцовый во всех отношениях. Несмотря на покровительство императора, Игнатию приходилось нелегко. Строгие порядки внутримонастырской жизни, самостоятельность в решении большинства хозяйственных вопросов, непреклонный характер создали игумену много недоброжелателей как среди церковных иерархов, так и среди епархиальных чиновников, особенно петербургских. Вместе с тем авторитет Игнатия в религиозно-воспитательном и административном отношениях поднялся очень высоко. 13 октября 1857 г. высочайшим повелением он был назначен епископом Кавказским и Черноморским, а 27 октября хиротонисан в Казанском соборе. На новой должности Игнатий остался таким же неистовым в поиске духовного совершенствования, причем не только в отношении себя, но и окружающих. Одним из нововведений была попытка установить в ставропольской семинарии начала монастырской жизни, чтобы подготовка семинаристов шла не только через теоретическое усвоение наук, но и через духовно- практическое делание. «Игнатий Брянчанинов своим настроением возвышенного аскетического идеализма, прямой и властный характером тяжел был для священников, живших мирскими делами, привыкших к компромиссам, — пишет его биограф. — Да и своим высоким личным примером он тяжело давил на окружающих». Видимо, понимая это, 24 июля 1861 г. Игнатий подал в Синод рапорт с просьбой об освобождении от управления епархией. 5 августа рапорт был его удовлетворен. Местом его проживания после ухода с архиерейской кафедры был назначен по его просьбе Николаевский Бабаевский монастырь в Костромской епархии.

Под духовным управлением Игнатия монастырь благоустроился не столько в хозяйственном, сколько в духовном отношении. Здесь проявил он себя и как духовный писатель, подготовив и выпустив книгу «Аскетические опыты». Критикуя монашескую жизнь того времени, Игнатий писал: «Важная примета кончины монашества — повсеместное оставление внутреннего делания и удовлетворение себя наружностью напоказ... Истинным монахам нет житья в монастырях от монахов-актеров».

Умер Игнатий 30 апреля 1867 г. Похоронен в Бабаевском монастыре. Своим духовным подвигом Игнатий как бы осветил всю православную церковь России того времени.

О таких людях, как Игнатий, его биограф писал: «Подобна морю жизнь человеческая. Плавают в этом море люди и непрестанно ищут. Одни — жемчужины богатства, другие — жемчужины славы, иные же, презревшие блага сии, ищут жемчужины души человеческой».