Знаменитые люди Вологды

Гиляровский Владимир Алексеевич (26. 11. 1855, Вологодский у. Вологодской губ. 1. 10. 1935, Москва)

Журналист, прозаик, поэт.

Гиляровский родился в семье помощника управляющего лесным имением графа Олсуфьева. Место своего появления на свет писатель уточнил в мемуарной книге «Мои скитания. Повесть бродяжной жизни»: «Родился я в лесном хуторе за Кубенским озером и часть детства своего провел в дремучих домшинских лесах, где по волокам да болотам непроходимым медведи пешком ходят, а волки стаями волочатся. В Домшине пробегала через леса дремучие быстрая речонка Тошня, а за ней, среди вековых лесов, болота».

Предки Гиляровского по отцовской линии — Петровы — жили в Белоозере и занимались рыболовством. По семейному преданию, фамилию «Гиляровский », образованную от латинского «hilaris» — «веселый, радостный», получил за особенность своего характера дед писателя. Так его назвал при поступлении в Вологодскую духовную семинарию преподаватель латыни. То же предание связывает отцовский род Гиляровского с новгородской вольницей, поскольку именно выходцы из Великого Новгорода в древности осваивали Белозерье.

Мать будущего писателя принадлежала к запорожскому казачьему роду, который еще во второй половине XVIII в. переселился на Кубань. «Там он обосновался, — писал Гиляровский, — и там родился мой дед, участник кавказских походов. Бабка и дед рассказывали о привольной и боевой казацкой жизни, а их дочь, моя мать, пела, прекрасно пела песни чудные и читала по вечерам Пушкина, Лермонтова, а отец — запрещенные стихи Рылеева. Я, пятилетний, со слуха знал наизусть кусочки из... "Войнаровского" ». Реконструируя именно таким образом свою родословную и самые первые детские впечатления, Гиляровский, делает явный акцент как на стихийной и исторической вольности своих отдаленных предков, так и на «окультуренном » свободолюбии родителей, прежде всего матери. Впрочем, благотворное эстетическое влияние матери было непродолжительным — она умерла, когда ее сыну едва исполнилось восемь лет. «Мужское» воспитание ребенка, весьма заметное и ранее, теперь стало главным. Отец и его друг «беглый матрос» Китаев стремились наделить мальчика качествами «естественного человека» и «настоящего мужчины» — развивали его физическую силу, ловкость, твердость духа, бесстрашие перед лицом любой опасности, лепили из него «удалого охотника и спортсмена».

В 1860 г. семья переехала в Вологду, сняв квартиру на Калашной улице (ныне улица Гоголя). В 1865 г. Гиляровский поступил в Вологодскую гимназию, но учился плохо, без интереса и желания, уже в первом классе остался на второй год. Детское вольнолюбие и «естественное воспитание», полученные в домшинских лесах, совсем не соответствовали регламенту лучшего в городе учебного заведения. (Правда, нравы и порядки в гимназии в пореформенные годы были мягче и либеральнее, чем в николаевское время.) Каждый год с мучительным нетерпением ребенок ожидал летних вакансий, чтобы уехать в свои любимые леса. В эти годы Гиляровские проводили летние месяцы в небольшом имении Светелки неподалеку от Чебсары. Владимир вместе с отцом, дедом и «дядькой» Китаевым целыми днями пропадал на охоте или на рыбалке, скакал верхом, лазал по деревьям. Китаев обучал его плаванию, борцовским приемам, гимнастическим упражнениям.

Но каникулы быстро заканчивались, и надо было возвращаться в ненавистную гимназию. Неприятие школьной дисциплины и любых ограничений вообще проявлялось в шалостях и издевательствах над особо нелюбимыми учителями. В Вологодской гимназии при всех ее недостатках (как действительных, так и мнимых, существовавших лишь в детском воображении) было одно несомненное достоинство — и учителя, и гимназическое начальство всеми силами поощряли литературное творчество воспитанников, поддерживали любые попытки детей писать стихи или прозу. Почти всеобщее увлечение гимназистов литературным творчеством затронуло и Владимира. «...Кроме пакостей на наставников, — вспоминал позднее Гиляровский, — я писал и лирику, и переводил стихи с французского, что очень одобрял учитель русского языка Прохницкий». Увлечение поэзией не могло не вызвать и более общего интереса к литературе. Круг чтения Гиляровского- гимназиста характерен и для его психологического типа, и для времени, в которое он жил. Из отечественной классики, изучавшейся на уроках словесности, Владимир отдавал предпочтение Гоголю, особенно Гоголю романтического периода («Вечера на хуторе близ Диканьки », «Тарас Бульба»). Гиляровский на протяжении всей своей жизни не просто любил Гоголя, а чувствовал с ним какое-то внутреннее родство. В этом смысле было значимым и постоянное подчеркивание писателем своего происхождения от казаков Запорожской Сечи. Позднее Гиляровский совершил паломничество на родину своего кумира в местечко Большие Сорочинцы. Он много занимался изучением биографии Гоголя, уточнил дату и место рождения писателя (статья «В гоголевщине» и очерк «На родине Гоголя»). Можно предположить, что Гиляровский стилизовал свою внешность и творческое поведение «под Тараса». Скульптор Н. А. Андреев, создававший памятник Гоголю к столетнему юбилею классика, пригласил Гиляровского позировать для барельефного изображения Тараса Бульбы. Из подпольной и запрещенной литературы, которую Владимир, как и многие его товарищи по гимназии, читал с особым рвением, на него особо сильное впечатление произвел роман Чернышевского «Что делать? ». Литература этого рода еще более усилила стремление молодого человека к индивидуальной свободе и независимости от всех государственных и общественных институтов, к странствиям и приключениям. К этому следует добавить, что в свои вологодские гимназические годы Гиляровский общался с политическими ссыльными народнической ориентации, которые тогда в значительном числе жили в Вологде, и, конечно, усваивал бунтарские и оппозиционные настроения.

В 1871 г., так и не окончив гимназии, юноша совершил побег из родительского дома, чтобы в полной мере окунуться в манящую стихию настоящей народной жизни. Он пешком прошел из Вологды до Ярославля, поступил в бурлацкую артель на Волге, потом работал крючником (портовым грузчиком) на волжских пристанях, служил на белильном заводе, пас конские табуны в казахских степях, был бойцом пожарного расчета, циркачом, актером провинциальных театров. Во время Русско-турецкой войны (1877—1878) Гиляровский стал добровольцем, служил в разведке и за храбрость был награжден Георгиевским крестом. После войны Владимир Алексеевич приехал на родину. Отец подарил ему книгу учителя Прохницкого, вышедшую в Вологде в 1873 г. В ней было напечатано гимназическое стихотворение Гиляровского «Листок». Первая публикация произвела на него сильное впечатление: «Это еще больше зажгло во мне охоту писать, хотя я и до этого времени посылал отцу большие письма, где описывал бродяжную жизнь, посылал стихи, писанные на серой бумаге по притонам, а раз даже послал целый рассказ их жизни рабочих на белильном заводе». Но с тихой и «скучной» Вологдой Гиляровского уже мало что связывало. Вскоре он расстается с отцовским домом, чтобы продолжить свою «бродяжную жизнь». Скитания Гиляровского по России продолжались ровно десять лет, «круглое » число свидетельствует, конечно, о сознательно рассчитанном сроке этого биографического этапа. Настала пора воплощать в литературу этот огромный запас жизненного материала, знакомство с которым способно перевернуть русское общество. (Такой тип «творческого поведения» несколько позже канонизировал М. Горький, активно призывавший молодых писателей «идти в люди», на собственном опыте изучать жизнь низших социальных слоев, а уже потом приступать к профессиональным занятиям литературой.)

В 1881 г. Гиляровский стал москвичом. Его творческая активность реализуется одновременно и в художественной литературе, и в журналистике. Многочисленные рассказы и стихотворения Владимира Алексеевича появляются в самых разных московских изданиях. Начинающего автора, обладающего столь важным опытом и знанием «истинно народной жизни», горячо поддерживают писатели народнического направления, прежде всего Глеб Успенский и Влас Дорошевич. В 1887 г. Гиляровский издал сборник рассказов и очерков «Трущобные люди». Основные герои книги, как видно уже из заглавия, — нищие, обитатели ночлежек, деклассированные элементы. Книга получилась настолько беспросветно мрачной, что власти сочли ее революционной. Уже отпечатанный тираж «Трущобных людей» был уничтожен, чудом сохранилось лишь несколько экземпляров. А. П. Чехов, с иронией относившийся к радикальному народничеству, в одном из писем конкретизировал причину недовольства цензуры писателем Гиляровским: «Книжку его конфисковали еще в ноябре за то, что в ней все герои — отставные военные — нищенствуют и умирают с голода. Общий тон книжки уныл и мрачен, как дно колодезя, в котором живут жабы и мокрицы». Позднее Гиляровский опубликовал рассказы из скандальной книги в своих сборниках «Негативы» (1900) и «Были» (1909). Увлекшись социальным обличительством и изображением шокирующих язв общественной жизни, писатель явно недооценивал собственно художественный аспект своих произведений, пренебрегал вопросами стиля и формы.

В 1891 г. вышла книга стихов Гиляровского «Забытая тетрадь», выдержавшая три издания (1893 и 1901). В программном стихотворении «Бродяга » автор формулирует свое жизненное и творческое кредо, свою главную тему: 

Не смейтесь, что все я о воле пою: 
Как мать дорогую, я волю люблю... 
Не смейтесь, что пел я о звуке оков, 
О скрипе дверей да о лязге штыков... 
О холоде, голоде пел, о беде, 
О горе глубоком и горькой нужде... 

Временами  поэзии нашего земляка возникают родные вологодские пейзажи, но и они так или иначе ассоциируются с «волей», то ли утраченной еще в детские годы, то ли вообще недостижимой: 

Родные картины опять предо мною: 
Кустарники, нивы, луга, 
И густо покрытые сочной травою 
Широкой реки берега... 
И пахнет смолою от рощи сосновой, 
Лечу средь зеленых полей,
 И жадно вдыхаю тот воздух здоровый, — 
Мне север сегодня милей!.. 
Вот песня несется с несжатого поля, 
Звуча вдалеке, как струна... 
В ней слышны разгулье и удаль и воля... 
И горя та песня полна. 

Наряду с воспеванием «удали и воли» во всех их проявлениях в стихах Гиляровского присутствуют мотивы усталости, неверия, исторического пессимизма, связанные, несомненно, с общим кризисом народнической идеологии: Мечтания былые разбилися в прах... В мозгу ни дум, ни веры, ни сомнений...

В истории русской литературы Гиляровский остался и как поэт, и как автор обличающих рассказов, но поистине всеобщую известность ему принесла журналистская работа и книги воспоминаний, прежде всего «Москва и москвичи». Поселившись в Москве, Владимир Алексеевич стал работать в популярной городской газете «Московский листок», а через несколько лет перешел в более солидную общероссийскую газету «Русские ведомости». Острый ум, общительность, репортерское чутье и особый артистизм журналистского стиля скоро сделали Гиляровского самым читаемым и востребованным репортером Москвы. Шутя, коллеги уверяли, что он «накануне знает все, где что свершится». Гиляровский в своих корреспонденциях оперативно и точно сообщал читателям обо всех самых значительных событиях российской жизни: от железнодорожных крушений и сенсационных убийств до Ходынской катастрофы в мае 1886 г. (Он был единственным журналистом — непосредственным очевидцем этих трагических событий.) Работал Гиляровский и в жанре «журналистского расследования», тогда еще не столь распространенном. Друживший с ним писатель Н. Д. Телешов вспоминал такой эпизод: «Потом, неведомо почему, Гиляровский внезапно исчез и оказался на Балканах, в Сербии, где в своих корреспонденциях вывел тогдашнего короля Милана «на свежую воду», раскрывши всю его интригу и доказав, что знаменитое покушение на Милана было подстроено самим же Миланом для личных королевских целей. Это разоблачение подхватили европейские газеты, и Гиляровскому едва удалось унести из Белграда свою голову».

Ровно полвека прожил Гиляровский в Москве, став культовой фигурой для города, своего рода «московской достопримечательностью». Адрес писателя — Столешников переулок, дом 9 — был известен каждому москвичу. Личность Гиляровского обладала необыкновенной притягательной силой и почти у всех вызывала чувство симпатии. «В нем есть кое-что ноздревское, беспокойное, шумливое, — писал Чехов, — но человек это простодушный, чистый сердцем, и в нем совершенно отсутствует элемент предательства, столь присущий господам газетчикам». Теплые приятельские отношения связывали Гиляровского и со многими знаменитыми людьми его времени — Л. Н. Толстым, Г. И. Успенским А. П. Чеховым, И. А. Буниным, А. А. Блоком, А. М. Горьким, Л. Н. Андреевым, И. Е. Репиным, Ф. И. Шаляпиным и др. О своих встречах с деятелями русской культуры Гиляровский написал интереснейшие воспоминания.