Первый генерал-губернатор
(действительный тайный советник Алексей Петрович Мельгунов)
Нам известно выражение Г. Р. Державина «екатерининские орлы». Поэт имел в виду полководцев, военных деятелей, таких, как Г. Потемкин и А. Суворов, Ф. Ушаков и Г. Спиридов. Но разве не были такими орлами мужи, подвизавшиеся по статской части, на службе гражданской? Разве не заслуживают чести именоваться такими орлами М. Ломоносов или А. Безбородко, Н. Панин или Алексей Петрович Мельгунов, в 1780 году открывавший Вологодскую губернию? Нет, они по праву достойны столь высокого титула!
...Торжественное богослужение в древнем Софийском соборе продолжалось, слаженно пел архиерейский хор. Собор был полон молящихся. Перед солеей рядами стояли в мундирах и со шпагами дворяне с супругами и детьми, за ними в праздничных кафтанах бородачи-купцы со своими многочисленными семьями, у западной стены с изображением Страшного суда жалось к стенам простонародье. Когда Владыка Ириней вышел на амвон, дабы благословить паству и иподиаконы подали ему дикирий и трикирий, он вновь обратил внимание на сановитого мужчину в парадном мундире, с голубой Андреевской лентой через плечо. Это был господин и Российских орденов кавалер, действительный тайный советник Алексей Петрович Мельгунов, приехавший открывать Вологодское наместничество...
Мельгунов происходил из древнего дворянского рода. Начав службу в армии, он сблизился с Елизаветой Петровной, затем с великим князем Петром Федоровичем и стал его адъютантом. Он занимал пост директора сухопутного шляхетного корпуса, шефом которого был сам великий князь. После воцарения Петра Федоровича, Алексей Петрович стал вельможей, как тогда говорили,« в силе». Когда Петра Федоровича на престоле сменила его супруга Екатерина Алексеевна, звезда Мельгунова чуть не закатилась. В 1762 году он подвергся кратковременной опале и был даже под домашним арестом. Но, «обладая счастливой способностью угождать сильным людям», умея послать кому аршинных стерлядей, кому «мех их оленьих выпоротков особо ценных в рассуждении его легкости и теплоты, кому поеного теленочка», он вошел в доверие к Г. А. Потемкину и стал не только крупным администратором, он исполнял секретные поручения императрицы.
Мельгунов сторицею оправдал монаршее доверие. В делах мирного устройства, освоения новых земель, такой деятель, как Мельгунов, был незаменим. Государыня Екатерина однажды сказала о нем: «очень нужный для
государства человек». Он сделал много для того, чтобы тот край, который мы теперь знаем под именем Новороссии, стал приносить пользу государству.
Отозванный из Новороссии в Петербург, Алексей Петрович получил назначение в Ярославль, где и находился до последних дней своей жизни. Он был первоустроителем нашей губернии, прославился как покровитель искусств. Как писалось, «музы в его владениях процветали».
Конечно, Мельгунов не сидел сиднем в Ярославле, по делам службы он неоднократно приезжал в Вологду, выезжал в Петербург. В общении с нижестоящими был суров и строг, даже надменен, что заставляет нас, людей начала двадцать первого века, привыкших к иному обращению, относиться к нему настороженно, хотя человека надо рассматривать во всех проявлениях его натуры, человек сложен, это показали писатели Толстой и Достоевский...
Несмотря на эту черту характера, Мельгунов человеком был гуманным, не переступавшим грани, за которой начинается самодурство и произвол. Он не назначал наказаний более жестоких, чем это предписывалось законом, а порой и старался смягчить наказание. Узнав, что Лальский капитан-исправник притесняет крестьян: отнимает у них хлеб, сено, держит крестьян в колодках голодом, он велел разузнать все подробно, и если есть такие колодки, то не только в Лальске , но и везде их истребить. Смягчению нравов способствовала и сама императрица, так ее указом были отменены исстари заведенные обращения в прошениях: челом бьет и подпись «раб». В первом случае было приказано писать «просит о том-то», а во втором «верноподданный или подданный имярек».
... Служба в Софийском соборе, между тем, подходила к концу. Кафедральный протодиакон, здоровяк саженного роста, в златотканом стихаре до пят, словно завернутый в лист чеканно¬го золота, возгласил многолетие Царствующему Дому, благочестивейшей Государыне нашей Екатерине Алексеевне, благоверному государю и великому князю Павлу Петровичу....
Голос протодиакона, не вместившись в соборе, уносился через раскрытые двери далеко на Соборную площадь. А когда он рокочущим, как раскаты грома , басом послал ввысь:
- И господину нашему, болярину Алексию, генерал-губернатору Ярославскому и Вологодскому, многая лета, - хор грянул с такой силой, что огни свечей на огромном паникадиле заколебались....
Это происходило 30 июня 1780 года.
Мельгунов управлял генерал-губернаторством восемь лет. В частной жизни, которая ярче говорит о человеке, он был хлебосольным хозяином, пикники его на Елагином острове увековечил своим пером Гаврила Державин. Он жил на широкую ногу, давал по обычаям тех времен званые обеды, держал псовую охоту. Пребывая на юге, Алексей Петрович, не чуждый наукам, покровительствовал раскопкам, которые велись под Киевом. Ценные археологические находки, сделанные там, отныне носят имя Мельгуновского клада, хотя сам он, разумеется, в земле лопатой не орудовал. В Вологде он обнаружил остатки древних зырянских бумаг, заботился об открытии театров в Вологде и Ярославле, основал первую провинциальную газету «Уединенный пошехонец», открыл в Ярославле и Вологде народные училища, преобразовавшиеся в гимназии. «Науки и литература процветали в его областях», - писали о нем.
Но государственные труды подорвали его силы, он скончался в Ярославле и был погребен вТолгском монастыре.
К великому прискорбию, могила его была осквернена и разграблена в двадцатые годы минувшего столетия.
