О монастырях и монашестве
Монашество — особый духовный институт Церкви.
Слово “монах” — греческое. Его дословный перевод означает “живущий уединенно”. Порой вместо него употребляют русский синоним — “инок”, что означает — иной, не такой, как все. Вступающий в монашество дает обеты целомудрия (девства), послушания (отсечения собственной воли и полного подчинения духовному наставнику) и нестяжания (добровольной нищеты).
Эти обеты имеют основания в Евангелии: “И есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит” (Мф. 19, 11—12); “Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною” (Мф. 19, 16—21); “Тогда Иисус сказал ученикам Своим: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною” (Мф. 16, 24; Мк. 8,34; Лк. 9, 23).
Принятие монашеских обетов именуется пострижением и совершается в храме настоятелем монастыря. Посвящаемый крестообразно постригается в знак того, что отныне отсекает все суетные мысли и берет на себя Крест, следуя во всем Христу. В этот момент произносится и новое имя монаха: им может стать имя святого, который по православному календарю чтится в тот день, либо имя, начинающееся с той же буквы, что и прежнее, мирское (был Николай — в иночестве стал Никодим, был Александр —стал Алексий). Иногда принимается во внимание желание постригаемого на принятие того или иного имени. Итак, инок получает нового небесного покровителя.
Затем при тихом пении всей братии монастыря начинается облачение: надевается хитон-подрясник (знак нищеты и нестяжания), возлагается параман— четырехугольный плат с изображением креста, носимый на груди и на спине (знак того, что обуздываются похоти и плотские желания), черная ряса поверх хитона (черный цвет напоминает о смерти, а также об избавлении от земных скорбей), пояс, дабы подпоясанным в бодрости творить заповеди Божий. Новопостриженный инок покрывается просторной мантией без рукавов, означающей покровительство Божие. На его голову надевается клобук с покрывалом, символизирующий стремление инока не видеть и не слышать суеты мирской. В руки ему вручаются четки для непрерывного совершения молитв. Обряд пострижения сопровождается серией вопрошаний о подлинности призвания нового монаха.
Монашество делится на четыре разряда, одинаковых как для мужчин, так и для женщин. Первый — послушник, который только еще готовится принять монашество. Второй начинается с того, что над послушником совершается рясофорное пострижение, т. е. он уже может носить монашескую рясу и принят в монашеское братство, но еще не окончательно посвящен в монашескую жизнь. Третий—малая схима; принявший ее признается настоящим монахом. Именно о пострижении в малую схиму говорилось выше. Четвертый — великая схима — достигается немногими, от схимника требуется особо строгое исполнение монашеских идеалов.
С православной точки зрения человек, ставший монахом, как бы начинает новую жизнь, вступает на путь добровольного подвита, цель которого—достижение нравственной чистоты, спасение души, постижение духовной истины, дающей человеку совершенную радость и утешение.
Принятие монашества должно быть актом доброй воли. В то же время документы свидетельствуют, что бывали обстоятельства, вынуждавшие человека совершить этот далеко не простой шаг.
Писатель С. В. Максимов так описывает насильственное пострижение боярина Федора Романова. “В 1601 году привезен был сюда (в Антониево-Сийский монастырь), по приказанию царя и великого князя московского Бориса Федоровича Годунова, ближайший родственник недавно умершего царя Федора Ивановича, боярин Федор Никитич Романов. Привезен был боярин, по народному преданию, вечером. Благовестили к вечерне. Кибитка остановилась у соборного храма. Пристав боярина, Роман Дуров, пришел в алтарь, оставив боярина Федора у дверей. Кончилась вечерня. Игумен Иона со всеми соборными старцами вышел из алтаря и начал обряд пострижения: к нему подвели привезенного боярина.
Боярин был уведен на паперть; там сняли с него обычные одежды, оставив в одной сорочке. Затем привели его снова в церковь, без пояса, босого, с непокрытой головой. Пелись антифоны, по окончании которых боярина поставили перед святыми дверями, велели ему творить три “метания” Спасову образу и затем игумену.
Иона спрашивал по уставу:
— Что прииде, брате, припадая ко святому жертвеннику и ко святой дружине сей?Боярин безмолствовал. За него отвечал пристав Роман Дуров:
— Желая жития постнического, святый отче!
— Воистину добро дело и блажено избра, но аще совершиши е, добрая убо дела трудом снискаются и болезнию исправляются. Волею ли своего разума приходиши Господеви?Боярин продолжал молчать.
— Ей, честный отче! — отвечал за него пристав.
— Еда от некия беды или нужды?
— Ни, честный отче! — опять отвечал пристав.
— Отрицавши ли мира, и яже в мире по заповеди Господни? Имаши ли пребывати в монастыре и пощении даже до последнего своего издыхания?Боярин горько зарыдал на вопросы эти. Ответы, при руководстве игумена, досказывал за постригаемого тот же пристав Роман Дуров, по подсказам игумена.
— Ей-Богу поспешествующу, честный отче!
— Имаши ли хранится в девстве и целомудрии и благоговении?
Сохранишь ли послушание ко игумену и ко всей яже о Христе братии? Имаши ли терпети всяку скорбь и тесноту иноческаго жития царства ради небесного?
— Ей-Богу поспешествующу, честный отче! — завершил ответами за боярина пристав его Роман Дуров.Затем следовало оглашение малого образа (мантии), говорилось краткое поучение, читались две молитвы. Новопостригаемый боярин продолжал рыдать неутешно. Но когда игумен, по уставу, сказал ему: “приими ножницы и даждь ми я”, — боярин не повиновался. Многого труда стоило его потом успокоить. На него после крестообразного пострижения надели нижнюю одежду, положили параман, надели пояс. Затем обули в сандалии и, наконец, облекли в волосяную мантию со словами:
— Брат наш Филарет приемлет мантию, обручение великого ангельского образа, одежду нетления и чистоты во имя Отца и Сына и святаго Духа.
— Аминь! — отвечал за Филарета пристав.С именем старца Филарета новопоставленный старец отведен был в трапезу, не получал пищи во весь тот день и после многих молитв за литургиею следующего дня приобщен был святых тайн, как новый член Сийской обители”.
Конечно, описанный выше случай — насильное пострижение Федора. Романова, будущего патриарха Русской православной церкви и отца царя Михаила — исключителен и вызван жестокой политической борьбой. Но история знает и иные вынужденные пути к иночеству: старость и одиночество, стародевство, желание скрыться от преследований врагов, обет-обещание и т. п. До XVIII века было принято постригать в монашество овдовевших священников и диаконов.
Объединившись вместе, монахи составляли духовную корпорацию—монастырь. Обычно это особым образом организованный комплекс культовых жилых и хозяйственных построек, как правило, обнесенных стеной. Монастырь призван давать миру пример единения, любви и братства. Таким в идеале видится смысл монашества и общественно-духовное назначение монастырей.
