Выборность — наследственность — назначаемость
Определение четких границ каждого российского сословия в ходе реформ Петра и в последующее время непосредственно затронуло судьбы приходского духовенства. В течение XVIII столетия проводилось несколько “разборов” священно- и церковнослужителей, когда из его рядов изгонялись “праздные” элементы — сверхштатные служители, взрослые, но не определившиеся сыновья, а также духовные лица из податных сословий. Правительство таким путем искало потенциальных налогоплательщиков, резервы для рекрутских наборов, кадры для канцеляристов и пр. “Разборы” превращались в своего рода карательные акции —так, в 1736— 1738 гг. принудительно на различного рода государственную службу (главным образом— военную) было определено 184 сына священников и причетников Архангельской епархии — 75 процентов сыновей старше 15 лет. Это был чувствительный удар, который долго помнился.
Законодательство XVIII века стало затруднять выбор священников из податных групп населения, поскольку это означало бы для казны потерю налогоплательщика. Да и сами крестьяне после введения подушной подати не были заинтересованы в том, чтобы лишаться одного из тех, на кого раскладывались мирские и казенные платежи. Куда проще и выгоднее было избрать в священники кого-то из сыновей умершего или престарелого попа — тогда не нужно было изыскивать новую землю для постройки дома и угодья для хозяйства. Так сама жизнь стала ограничивать прежнюю выборность наследственностью. Поиск кандидатов пошел в рамках самого духовного сословия. В общем-то это никого не удивляло: в крестьянских обычаях было нормой, если дети продолжали дело своих отцов и по мере взросления сами включались в различные формы отцовской деятельности. Естественным казалось и то, что поповские Дети продолжали служить при храме, как сыновья кузнеца, плотника и рыбака становились кузнецами, плотниками и рыбаками. В этом был определенный порядок, понятный всему деревенскому обществу.
Как и в целом по России, духовенство Севера становилось все более закрытым сословием — в него все сложней было войти представителям других групп населения. В то же время практика рукоположения крестьян не исчезала полностью.
К началу XIX века, когда севернорусские семинарии начали заполнять своими выпускниками приходские вакансии, правящие архиереи получили право довольствоваться аттестацией со стороны семинарского начальства и на ее основании распределять семинаристов по приходам без какого-либо избрания, а также и без учета наследственности. На смену выборности (в рамках наследственности) пришла назначаемость, сильно обюрократившая приходское духовенство. Впрочем, преосвященные владыки редко использовали свое право вразрез с традициями.
В то же время из среды духовенства шел непрерывный отток во все сословия. Нередки были случаи ухода священнических и причетниковых детей в крестьянство. Власти также — в случае необходимости — “вымывали” из духовного сословия немалые группы взрослых сыновей. Так, в период проведения екатерининской губернской реформы (1775), когда на Европейском Севере образовывались новые уезды и планировалось открытие многочисленных присутственных мест, возникла острая потребность в большом количестве канцелярских служителей. Взор генерал-губернатора Мельгунова устремился на церковнослужительских детей: грамотны, послушны, небогаты, а потому готовы к службе за жалование. К началу 1780-х годов по его “разнарядке” около 400 человек из детей духовенства Архангельской губернии (некоторые были уже женаты) покинули духовное сословие. На Европейском Севере при очень тонком слое горожан и дворянства местное духовенство на протяжении веков было главным поставщиком кадров для низшего и среднего звена различных государственных служб.
Окончательное оформление границ духовного сословия способствовало складыванию священнических династий.
С начала XVIII века служил в Сретенской церкви Прилуцкой волости дьячок Лаврентий Уваров. В 1755 году он записан в штатах этой церкви, будучи уже 76-летним. Имел двух сыновей — Степана и Козьму. Еще при жизни отца Степан стал попом — в этом же храме; позднее служил здесь в священном сане и Козьма. Оба они также имели сыновей, о которых исповедные книги 1793 года содержат следующие сведения: Павел Степанович служит священником, а Степан Козьмин —дьячком. Так в течение столетия три поколения Уваровых, сменяя друг друга, служили в одном Прилуцком приходе.
С 20-х годов того же века служил в Быстрокурском приходе (Архангельская епархия) пономарь Иван Степанов Карасов, имевший шестерых сыновей. Четверо из них встали на путь церковного служения: в 1755 году показано, что двое обучались в славяно-российской школе, один был уже рукоположен в священный сан и служил в Куростровской волости, а четвертый—Егор—с 1753 года (22-летним) стал служить в родном Быстрокурском приходе на отцовском месте. Через 40 лет на той же должности церковные архивы называют его сына — Сергия. Итак, вновь три поколения священно- и церковнослужителей на одном месте.
В 1794 году начал служить в Стрелицком Преображенском приходе Тотемского уезда священник Иоанн Святогоров. Затем его дело продолжил сын Владимир, прослуживший здесь с 1813 по 1851 год. В 1850 году рядом с ним начал священнодействовать его зять Вячеслав Малевинский. Впоследствии он возглавил приход и настоятельствовал до 1889 года, передав свое дело сыну Евгению. А с 1895 года и до разрушения Преображенского прихода его пастырем был Феодосии Евгеньевич Малевинский, написавший в 1903 году обстоятельное исследование по истории прихода. Пять поколений — более 130 лет служения в одном храме.
