Стучат топоры
Не скоро книжка пишется, еще медленнее издается. Больше двух лет прошло с тех пор, как поставлена в рукописи последняя точка. Вроде бы немного. Но по насыщенности событиями и изменениям в сознании людей один нынешний год равен десяти прежним.
Исчезли из лексикона понятия «КГБ» и «горисполком», несколько улиц якобы обрели исторические названия, родился и успел кануть в Лету грандиозный проект создания международного делового и туристического центра — стилизованного уголка старой Вологды в районе улицы Бурмагиных. Изменилась общественная оценка роли и значения в истории некоторых лиц, упомянутых в главе «Зримая память». Словом, за жизнью не угнаться.
Поэтому автор решил в последней главе, публицистическая заостренность которой характерна и уместна была в момент написания, оставить все как есть, а вместо этого написать своего рода постскриптум.
Итак, что можно добавить к рассказу о деревянной Вологде в 1993 году?
Сожжен и разрушен значительный ряд домов. Каждый из них,— к сожалению, уже каждый! — безвозвратная потеря для исторической среды города. Но вместе с тем есть и обнадеживающие изменения.
Стараниями сотрудников музея-заповедника частично создан первый сектор Архитектурно-этнографического музея Вологодской области, экспонирующий деревянные постройки Присухонья. А самое главное — сейчас утвержден Проект зон охраны памятников истории и культуры Вологды — документ, регламентирующий порядок застройки центра города. Проект разработан под руководством Сергея Александровича Шарова. Его отличает глубина проработки и комплексный подход к решению проблем исторического центра.
Научная база есть, пора и за дело браться. Но на практике, как водится, возникает масса трудностей. Объем финансирования реставрационных работ, особенно после скачка цен в 1992 году, явно недостаточен. Как следствие — в ГПТУ № 29 временно прекращен набор ребят на специальность «реставратор деревянного зодчества», училище успело сделать лишь один выпуск.
Несмотря на это, реставрационные работы ведутся — и ведутся с соблюдением заложенных в проектах требований. Деревянные дома возрождаются для новой жизни уже с полным инженерным благоустройством. Не случайно поэтому нет отбоя от желающих сменить свою «хрущобу» на деревянную усадьбу. Этому сдвигу в сознании вологжан способствует и идущая капитализация общественной жизни: у людей все меньше надежд на помощь государства в жилищном вопросе. Многие так активно взялись за созидание личного светлого будущего, что не обращают внимания ни на какие законы и постановления, помня изречение классика, что суровость российских законов смягчается необязательностью их исполнения.
Лишь постоянная бдительность Дирекции по охране памятников во главе с Михаилом Ивановичем Карачевым порой все же сдерживает энергию слишком ретивых застройщиков. Городская же администрация, которая должна принимать к нарушителям меры экономического и административного воздействия, не использует в полной мере своих полномочий.
Русская пословица «Что имеем, не храним, потерявши — плачем» не работает. Плакать можно о родном и любимом. Мы, вологжане, свою историю и культуру, видимо, не любим, если равнодушно смотрим на их уничтожение.
А поразмыслить о причинах исторического беспамятства и его последствиях читателю поможет композиция вологодского фотохудожника Вадима Шекуна.
Итожа сказанное, можно с определенной долей уверенности заключить: будущее у деревянной Вологды есть.
Ведь пока есть люди, небезразличные к облику и дальнейшей судьбе Вологды, которых волнуют не только личные житейские заботы, пока есть мастера, способные возродить и нести дальше славные традиции вологодских древоделов, пока вологжане не потеряли вкус к жизни в деревянных стенах, пока на месте руин сожженных и разрушенных домов стучат топоры и растут венцы новых срубов,— до тех пор жива надежда, что останется Вологда и впредь городом старинным и русским.
А.И. Сазонов, Вологда, 1993
