Под протекторатом Москвы
Идея территориально-политического единства Русской земли под протекторатом Москвы проводилась в жизнь естественным процессом крестьянской колонизации. Начавшись с освоения обширных пространств внутренней Руси в междуречье Волги и Оки, сельскохозяйственная колонизация в XIV-XV векахлыплеснулась на огромные пространства к северу и востоку от политического и культурного центра Мрсковской Руси. К середине XVI века в центральных лесных районах Русского государства процесс внутренней колонизации в основном завершился. На территории Русского Севера, по вполне понятным причинам, было характерно некоторое замедление хозяйственного освоения новых территорий и культурного развития в целом. Освоение приречно-озерных участков здесь завершится позднее - к середине XVII века. Тем не менее можно констатировать, что колонизация пустынных северных территорий носила не менее масштабный характер, а следствием ее стало развертывание к концу XV века целой сети новых поселений, как правило - одно-трехдворных починков и деревень, тянувшихся к материнскому погосту. Наряду с крестьянскими массами движущей силой этого движения стала Церковь, а важнейшее место в системе культурного освоения Севера, укреплении основ будущего Московского царства сыграли монастыри. В домонгольский период возникновение новых монастырей на Руси было связано с ростом городских центров и интересами отдельных княжеских династий и городских общин. Такие монастыри, как правило, находились на княжеско-боярском (ктиторском) содержании, а монашествующие представлялись в качестве личных молельщиков за семейство ктитора или довольно узкого круга горожан-вкладчиков. С XIV столетия, по подсчетам В. О. Ключевского, уже половину вновь созданных монастырей (42 из 84) представляют обители, выросшие из пустыней. В XV веке число пустынножительных братств уже вдвое превосходит численность городских и ктиторских монастырей. Это соотношение сохраняется в XVI столетии. Из одной только Троицкой обители Сергия Радонежского вышли основатели полутора десятка монастырей, многие из которых «сами делаются центрами лучеиспускания, духовными митрополиями». Монастырская колонизация из ядра в междуречье Оки и Волги с центром в Троицком Сергиевом монастыре распространялась по двум основным направлениям: одно - по реке Костроме на реки Сухону и Вычегду, другое - по реке Шексне на Белоозеро. «Небольшие лесные речки, притоки Костромы, верхней Сухоны и Кубенского озера, Нурма-Обнора, Монза, Лежа с Комелой, Пельшма, Глушица, Кушта, унизывались десятками монастырей... Водораздел Костромы и Сухоны, покрытый тогда дремучим Комельским лесом, стал русской заволжской Фиваидой». В XV веке инициативу Троицкого Сергиева монастыря перехватывает Кирилло-Белозерский монастырь. Его устроительная активность совпадает с северо-восточным потоком колонизации из Новгорода и распространяется до бассейна Онеги на востоке. Крайний северо-восток «русской Фиваиды» венчает своими подвигами ученик Кирилла Белозерского Александр Ошевнев. На Севере монашеское движение достигает Белого моря, где трудами другого ученика святого Кирилла Савватия и выходца из Новгорода Зосимы основывается Соловецкая обитель.
Крестьянское движение и развитие системы северных монастырей в конечном итоге и сформировало социально-культурное пространство Северной Руси, где христианская аскеза и народно-земледельческое подвижничество, шедшие рядом, стали в основе формирующегося нового общественного уклада и духовности. Крестьянский труд создавал необходимую первичную основу земного существования, а монашеский подвиг служил своеобразным эталоном борьбы за выживание, сохранения культуры и цивилизации. Жизненная значимость монашеского подвига помогала наладить живой диалог между церковной и народно-религиозной традициями. Таким образом, крестьянская колонизация шла бок о бок с монастырской и оба созидательных движения, направленные на преображение человека и природы, взаимно дополняли друг друга.
С конца XIV века активно осваивалась Вологодская земля, тесно связанная как с Поморьем (Русским Севером), так и с Замосковным краем. Территория будущего Вологодского уезда была особым районом Центрального Поморья, районом ранней колонизации, приведшей к большой его заселенности. Одним из первых подвижников, пришедших сюда, был преподобный Димитрий Прилуцкий, ученик преподобного Сергия. Вначале он основал монастырь близ города Переславля-Залесского, где ввел общежительный устав, неизвестный ранее на севере Руси. Вскоре он удалился из монастыря и пришел на заселенные территории в 40 верстах к юго-востоку от Вологды, где основал Воскресенский монастырь на берегу реки Великой (приток реки Лежи), но из-за недовольства местных жителей удалился и основал новый монастырь, Спасо-Прилуцкий, в окрестностях Вологды. Уже в 40-60-х годах XV века монастырь владел промысловыми угодьями (пожнями, лесными и рыбными угодьями) и успешно разрабатывал пустоши. С XV века появляются сведения о хозяйственной активности и связях с округой Спасо-Каменного монастыря на Кубенском озере. В 50-70-х годах XV века монастырь приобрел общерусское значение, получал крупные вклады. Иноки Спасо-Каменного монастыря преподобные Дионисий Глушицкий и Александр Куштский основали ряд обителей к югу и востоку от Кубенского озера (Святолуцкий, Глушицкий Покровский, Глушицкий Леонтиев, Глушицкий Дионисиев, Александров Успенский на Куште, Лопотов Пельшемский монастыри). На юго-востоке от Вологды другим учеником преподобного Сергия, преподобным Сергием Нуромским, был основан Спасо-Преображенский монастырь на реке Нурме (приток реки Обноры). Другим «собеседником» преподобного Сергия, Павлом Обнорским, основывается в 1414 году монастырь в честь Святой Троицы.
К сожалению, современному исследователю время сохранило слишком мало свидетельств о процессе образования в XIV-XVI веках системы приходов и строительстве церквей. Данные массовых описаний второй половины XVI—XVII века позволяют предположить, что и в более раннюю эпоху, на фоне крестьянской и монастырской колонизации Севера, идет активное проникновение базовых основ христианской культуры «вглубь». Потомки нескольких поколений первых миссионеров и их последователей к началу XVI столетия уже составили значительную часть населения формирующихся северных «земель», а успехи в хозяйственном освоении края позволили соединить образ относительно оседлого жителя-земледельца с образом крещеного
обывателя сельского поселения - крестьянина.
В городской культуре эпохи зрелого русского средневековья полное торжество «новой» религии не вызывает сомнений. Именно в этот период города Северной Руси обретают свой относительно завершенный историко-архитектурный облик, с обилием простых приходских церквей и великолепными храмовыми комплексами, а в городской культуре и общественном сознании формируются основы культа местночтимых святых и святынь. Северно-русскими книжниками крупных городских и монастырских центров создаются первые летописи, «жития», «сказания», напрямую связанные с упрочением чувства родины по отношению к освоенным землям Севера. Наиболее ярко мотив покровительства православных святых северным землям выражен в «Житии Прокопия Устюжского». В одном из примечательных фрагментов «жития» - «Похвале святому Прокопию» местный агиограф так обозначает положение святого Прокопия в круге молитвенников и заступников Севера: «...Град же Вологда блажит и славит преподобнаго Димитрия Прилуцкаго. И иныя тамо окрестныя веси того же града славят преподобных отец Корнилия Комельскаго, и Павла Обнорскаго, и Сергия Нурменскаго, Дионисия и Амфилохия Глушецких. Северная же страна по Двине-реке, зовомая Вага, на ней же грады и веси, и тамо блажат и славят Георгия Христа ради юродиваго. Соловецкий же остров в понте окияна-моря и вси веси окрестныя жители блажат и славят преподобных отец Зосиму и Савватия. И каяждо убо страна и град блажат и славят и похваляют своих чюдотворцов. Восточная же страна в ней же град, именуемый Устюг и град Выбор, предел Соли Вычегодской и окрестныя их пределы и веси, блажат и прославляют тебе досточюдне и преблаженне Прокопие. Имеем тя вси, яко стража и хранителя и заступника граду нашему...».
Через перечисление и сопоставление названий различных местностей происходило стягивание всего пространства и времени северного мира в одно целое.
К середине XV века окончательно определяется политико-хозяйственная и идеологическая ориентация Белозерья, Вологды, Устюга на союз с Москвой. Политическое и хозяйственное значение Вологды начало расти со второй половины XIV века, когда Москва активно включилась в борьбу за земли Подвинья. Документы той эпохи отмечают прочные торговые связи Вологды с Устюгом, Двинской землей, налаживаются торговые отношения с Москвой.
